Так бывает, когда мы долго вместе с одним человеком – яркость чувств зачастую сменяется спокойным пониманием, что это вот твой человек, что тебя ценят, любят, с тобой готовы прожить всю жизнь. И вообще вопрос любви как бы и не поднимается – вам хорошо, психологически комфортно вместе; а иногда и дискомфортно, и нервно) Но, в целом, никаких запредельных эмоций с криками в духе «я не могу без тебя жить» – все достаточно ровно. Но иногда посреди этого «ровно» возникают какие-то – вроде бы небольшие, незначительные – ситуации, или поступки, или взгляд, или какие-то слова. И у тебя перехватывает дыхание, ты в ошеломлении остро понимаешь, что тебя по-прежнему так же, и даже еще сильнее и глубже любят. Да и ты уже – не в гормональном порыве, а на самом глубоком уровне – не можешь, не хочешь без этого человека. В нашем материале три взрослых мальчика и три взрослые девочки смело поделились своими чувствами. И мы им очень благодарны, потому что именно сейчас в нашем мире ценность истинной, глубокой любви особенно важна. Наталья Синика Любовь с возрастом распространяется. Точка. Она заражает детей, которые хотят тоже Так любить и быть любимыми… Любовь с возрастом открывается во взгляде любования. Я его так называю. Это когда крутишься, к примеру, на кухне, щебечешь что-то важное или легкое, не отвлекаясь от дел, и вдруг ловишь на себе такой взгляд… обволакивающе-поглощающий, наполненный обожания и любования, от которого под ложечкой все переворачивается буквально. А сама в это время вовсе не красавишна в вечерних нарядах, а с пучком волос, частично выбившихся из резинки, в совсем домашней одежде… И этот взгляд… он такой сильный и обезоруживающий, что замолкаешь, притихаешь и… смущаешься от того, что способна в ком-то такой взгляд пробудить. Любовь – это когда взбираешься на какую-то вершину и просишь фотку «когда я буду болтать ногами», а в ответ такое категоричное и любящее «НЕТ!», что становится неловко от того, что заставляешь о себе переживать. Любовь – это когда Он, не умеющий готовить, варганит на кухне завтрак, обжаривая картошку вместе со свеклой, заливает «фирменным секретом» и получается странно, но Вкусно! Любовь – это когда к киношке любимый принесет яблоко или очищенную мандаринку, когда подоткнет плед, когда шурша целлофаном, в мороз или жару, возвращаясь к полуночи с работы, принесет бог весть откуда добытые фрезии или альстромерии. А еще… когда ложишься в постель с ледяными ногами и не хочешь любимого охлаждать, подальше, подальше от него отодвигаешься, а он смело, без страха не уснуть потом, обвивает горячими ногами мои ледышки и просто греет. Любовь – это когда получаешь приглашение сесть в машину. И ты садишься и едешь, не спрашивая куда. Важно, чтобы вместе и неважно, кто за рулем. Игорь Литвак Я не знаю, как объяснить, почему я люблю эту вот женщину, а не вот ту, или вот ту. Тот, кто говорит, что знает, скорее всего врет. Да не, точно врет. Хотя, у каждого свои тараканы, как говорил Дуремар, ловя пиявок. Я вот – не могу...
ДалееВыходя за рамки жанра
Ее профиль в соцсети сбивает с толку. Растет эхеверия, цветет рождественник; радует настурция, и пчелы жужжат в базилике; тут – археологические раскопки, здесь – после театральной премьеры; опять театр, и снова – в театр, – и вскоре рискованный спуск в пещеры, и где-то шоу с огнем, и посадка деревьев волонтером. На днях валяла из шерсти Лисенка, пожалуйте, – брошь! Вот приползли три милейшие улитки, – улицами города, на Пешеходную. Еще она крестиком, как кот Матроскин, вышивает и, предположу, поет, аккомпанируя себе на гитаре. Конечно, я утрирую. Конечно, во всей этой пестрой разноликости есть нечто стабильное, постоянное, что очерчивает основное амплуа. Ее керамика, красная глина, черный шамот… Но и в этой главной истории такое все разное, с короткими комментариями «просто ваза»; или «странные миски», «тяжеленькие миски, такие сложные, что аж простые»; «миска для пряников…, а еще об нее можно массировать ладошки»; «просто графин», но в технике Сграффито. И много чего еще такого, от чего улыбаться и удивляться. Контрольным выстрелом в очарованного зрителя – «роспись ангобами по сырой глине». Как теперь не спросить у Гугла про ангобы?… Мне невыносимо жарко смотреть ее ночные видео у печи, в печи – тысячи градусов, в воздухе – под сорок, а ей – хоть бы хны, свежа, красива и решительно настроена на эксперименты. Ольга Кошель, керамист и художник, повелительница огня, с трогательной темной косой через плечо и взглядом ребенка, уверенного в том, что может все. Ольга, вы не спорите, вы согласны, вы подчеркиваете, что место женщины – у печи. Только вот печь у вас особенная. Тяжкий труд, пишут ваши поклонники, хотя, глядя на видео, что вы выкладываете, вместо слова «труд» мне хочется сказать «ритуал, магия», потом не пахнет. А все же спрошу – тяжкий? Тяжело бывает в начале пути, когда ты мало что умеешь, и где-то не хватает сил, как физических, так и моральных. Но со временем закаляется характер, сил и профессионализма становится больше. Всё это происходит незаметно. Да, мы видим готовый продукт, будь то вышивка, ткачество, резьба по дереву и так далее, и, конечно же, возникает ощущение магии. Но за кулисами стоит огромный труд, и это точно не ритуал и не магия. Что касается керамики, то работа с глиной лёгкой никогда не была. Это в первую очередь ремесло, физика и химия процесса, геометрия форм, чувство цвета, много практики и нарабатывания мастерства, логика и порядок действий. Психическое состояние, настроение, терпение так же играет важную роль, как и в любой работе. Любой труд – это нелегко, но со временем тяжести перестаешь замечать. Кстати, для вас, или, с вашей точки зрения, ремесло переходит в искусство, или, напротив, искусство становится ремеслом со временем? А может, есть третий вариант? Несомненно, вначале стоит ремесло, знания технологии и умение применить эти знания на практике. И применить удачно. Уже потом идёт искусство (ну, или не идёт)). И да, есть третий вариант, это когда ремесло, наука и культура сливаются воедино. Наверное, это и есть цель, наверное, это и есть...
Далее145 лет. КИШИНЕВ ЧИТАЮЩИЙ
Молдавская столица считается не самым книжным городом Европы. Мы не штурмуем книжные ярмарки как это происходит в Бухаресте и Лондоне, не особо ходим на презентации новых бестсселлеров. Но в наших книжных магазинах по-прежнему многолюдно, да и в библиотеках хватает читателей. И это несмотря на то, что интернет переполнен бесплатными электронными и аудио- «буками». Бумажная книга продолжает быть мостом, соединяющим страны и континенты, языки и народы. Кишиневским традициям книгочтения, конечно же, гораздо больше, чем 145 лет ( но об этой цифре чуть позже). Приличными домашними библиотеками в самом начале 19-го века могли похвастать жившие в Кишинёве крупные бояре и чиновники, ученые и церковные иерархи. В 1813 году местная духовная семинария обзавелась собственным книгохранилищем. Через пару лет с подачи Кишинёвско-Хотинского митрополита Гавриила Бонулеску-Бодони в типографии епархии стали печататься первые книги на территории Бессарабии. Наряду с именем его Высокопреосвященства к истории книжного просветительства Кишинёва причастны ещё несколько ярких, но к сожалению, забытых сегодня, одаренных личностей. Они достойны того, чтобы о них знали и помнили потомки: не только профессионалы-библиотекари, но и все, кто любит ценит историю. ПЁТР МАНЕГА С начала 20-х годов 19 -го века Кишинёв стремительно преображался, менялись не только улицы, но и люди. Город остро нуждался в собственной общественной библиотеке. Смею предположить, что немало сетовал на отсутствии таковой и высланный к тому времени в столицу Бессарабии опальный Александр Пушкин. Но своей первой библиотекой мы обязаны не ему, а кодификатору ( составителю законов) Петру Манега. В 1821 году, в статусе «иностранного специалиста», он был приглашён в Кишинев в подчинение генерала Инзова для разработки свода местных бессарабских законов (Уложения). То ли грек, то ли македонец по национальности, Манега родился в Валашском княжестве в 1782 году, в богатой семье, получил в Париже блестящее филологическое и юридическое образование. Не знающий русского и пишущий Гражданское Уложение на французском, он очень просил в помощники человека, одинаково хорошо знающего эти два языка. Пушкин, которого ещё в царскосельском лицее прозвали «Французом», по мнению Инзова, как никто другой подходил на эту должность (в апреле 1821 года И. Н. Инзов докладывал: «Пушкин, живя в одном со мной доме, ведет себя хорошо… Я занял его переводом на русский язык составленных по-французски молдавских законов»). Так что великий поэт, занимаясь переводами бессарабских законов, принял непосредственное участие в их подготовке. Ходатайство об открытии в крае общественной библиотеки доктор права Петр Манега направил в Министерство внутренних дел Российской империи в 1830 году, но циркуляр застрял где-то в бюрокрактических коридорах ведомства и первая публичная библиотека появилась у нас только через два года. Торжественное открытие состоялось 17 мая 1832 года. Пётр Манега ставший председателем Попечительского совета произнес речь на французском языке. Директором библиотеки был назначен Гавриил Билевич- эрудит, библиофил , учитель мужской гимназии №1, где расположилось учреждение. Будучи выпускником народного училища города Черновцы изучал религию историю географию латынь румынский немецкий и славянский языки и его кандидатура была вполне подходящей и логичной для того времени. Эталоном устройства кишинёвской библиотеки стала библиотека...
Далее