«Краски дня» О новой книге Елены Узун, о внутреннем созревании, о целях и процессах

«Краски дня» О новой книге Елены Узун, о внутреннем созревании, о целях и процессах

*** Вечерняя игра теней, Рисунок граней тонкокрылых, В листве запутанных ветвей Сплетение зигзагов, линий…   Ты в ожидании прохлады В наплыве уходящих строк Рисуешь взглядом контур сада, Калитки чудный завиток.   Иероглиф сна, завитый в кокон, Шепча, подкрался в древа тень. Явь заплетает рамы окон, Ночь впитывает уходящий день…     *** Мы живем на прослоёчной станции меж веками, планетами памяти в разностильи времён и безвременья, в не охваченной Богом заводи…   – Итак, Лена, давай поговорим. Первую свою книгу ты писала два года – с 2014 по Прошел еще год – и новая книга. Процесс ускоряется? Или как это объяснить?   – Процесс непрерывный, потому что возраст такой – пора подводить итоги и оставлять существенные следы. По срокам не совсем так. Первую книгу я написала о Раду Поклитару, и готовилась она к печати 6 лет.  Вторая готовилась два года, третья полтора. Четвертая зрела вместе с третьей. Книга – это долгий процесс внутреннего созревания, выстраивания, и до конца точно не скажешь, сколько она в тебе зреет. – Насколько отражают названия твоих книг их содержание? С первой книгой прозы и поэзии понятно: «Дневники души». Сейчас «Краски дня». Какие подтексты ты сюда заложила? Или все просто, если брать во внимание, что там таки много о красках лета и осени, когда нет монохрома, сплошное буйство? – «Краски дня» я хотела начать именно с палитры лета. То есть с прозаических миниатюр-впечатлений о лете, где каждая миниатюра монохромна, а буйства нет вовсе. Но по совету друзей вперед ушла поэзия – оказалась более цельной и выстроенной. Насчет подтекста, не знаю. В прозе именно краски имели буквальное значение: новый день – новая краска, соответствующая новому настроению. В поэзии скорее нюансы переживаний, я бы сказала «переливание одной краски в другую», без четких ограничений. – В сборнике очень много природы, причем, так красиво и так точно ты ее описываешь. Вот, пожалуйста, «темное золото позднего клена, яркий лимон остролистных акаций, легкой оливой окрашена липа – кровью облит дикий ствол винограда». Мне очень нравится. Вот прямо-таки очень. Но – перечитываю еще раз твою поэзию – там почти нет людей. Есть ты – и этот восхитительный мир природы. Почему? – Вопрос по делу. Я изначально решила людей в свое творчество не запускать. 20 лет писала о людях культуры, вообще о культуре Молдовы. По-моему, достаточно. Пора и собой заняться, а лучший собеседник, сама понимаешь, природа. Люди чаще сбивают, мешают, тянут внимание на себя. Природа как раз гармонирует с человеком и тоньше отражает твой мир. – Знаешь, ещё одно наблюдение. Важное, как мне кажется. Ты стала гораздо нежнее, тоньше, точнее – я про поэзию. Дай какие-то объяснения, что с тобой происходит, отчего родится эта нежность и тонкость? – Не родится – это всегда есть. Я же профессионально занимаюсь искусством, музыкой с шести лет – это весьма тонкая сфера восприятия и самопроявления. Без умения тонко реагировать ни музыкант, ни поэт не бывают. Другое дело, что самосознание себя не сразу приходит – вначале немного играешь...

Далее

Неожиданный Юрие Садовник-Орхеяну и его связь с авторами знаменитых мелодий и танца «Молдовеняска»

Неожиданный Юрие Садовник-Орхеяну и его связь с авторами знаменитых мелодий и танца «Молдовеняска»

Не раз замечал, что запланированная тема разговора со знаменитостью нередко срывается, но беседа от этого не становится неинтересной, даже наоборот, принимает неожиданный и замечательный оборот. Так случилось и на этот раз, когда договорился о встрече с живой легендой – не только Молдовы – Юрие Садовником, чтобы поговорить о его «Легенде», песни которой на протяжении 10 лет радовали слушателей и прославляли нашу страну во многих уголках мира. На мой дежурный вопрос, откуда в нем музыкальные страсть и талант, Юрие рассказал волнующую, пронзительную историю своего двоюродного деда Георгия Петровича Килимчука – ни много ни мало автора «народной» мелодии… «Молдовеняска». Вот знали вы об этом?! Я – нет. Впрочем, слово – Юрие Садовнику-Орхеяну. – Юрие, все таланты человека, на мой взгляд, даются ему либо Богом, либо родными. Интересно Ваше же мнение о своих достоинствах – Творец или папа с мамой? – Моя мама, учительница начальных классов, прекрасно пела и танцевала. В их селе Суслены был хороший танцевальный ансамбль, которым руководил Платон (имя, простите, запамятовал). Неизменным партнером ее был ушедший на днях в мир иной Владимир Курбет. Мама с ансамблем изъездила в 50-х годах прошлого столетия вдоль и поперек всю огромную страну под названием Советский Союз. Папа тоже любил петь, но стеснялся – офицер Советской Армии, как никак. Он весьма своеобразно воспитывал во мне мужчину: вся работа по подворью лежала на моих плечах, а живности всякой в каждом молдавском хозяйстве тогда содержалось немало. Другой знаменитостью нашей семьи был дед Онуфрей – участник трех войн. В Гражданскую войну служил в бригаде Григория Ивановича Котовского. Плотник с золотыми руками. Фигурой высшего пилотажа в его профессии было тогда изготовление колеса для подводы: маленькая ошибка в расчетах – и колесо развалится на первом же камне. Мастерство плотницкое он унаследовал от своего отца. Неудивительно, что жили они в двухэтажном доме – единственном на все село. Не менее легендарной личностью был брат деда – Георгий, слава о котором распространялась на всю Украину. Поясню: жили они в левобережном селе Жура Рыбницкого района Молдавской АССР, входящей тогда в Украинскую республику. Он прекрасно, просто виртуозно играл на скрипке и трубе. Подобным мастерством могли похвастать только известнейший в то время на всю Румынию и Украину лэутар Георгий Мурга из родного села Евгения Доги Мокра (к слову, Дога еще застал музыканта живым и слышал его исполнение) и друг бади Георге, Владимир Курбет. Рассказывали, что их шуточные «соревнования» в мастерстве исполнения молдавских мелодий на трубе собирали толпы народа на рынке в Оргееве. Победителем признавался тот, кто исполнит больше всего музыкальных молдавских узоров – флоричеле. И, к твоему сведению, на севере, в центре и юге страны были свои неподражаемые «цветочки». Проигравший выставлял победителю сто граммов водки и необыкновенные по вкусу мититеи, рецепт и традиции изготовления которых сохранился от румын. Так вот моего бадя Георге отличало от Мурги знание нотной грамоты. Да настолько, что ему достаточно было прослушать по радио любое музыкальное произведение, и он тут же садился и записывал собственную его аранжировку без единой ошибки. На...

Далее

ПРОЦЕСС ДИМИТРОВА. От филолога до фотографа

ПРОЦЕСС ДИМИТРОВА. От филолога до фотографа

Наше «сегодня» подсказывает горизонтали. Не карабкаться вверх по одной прямой, не дотянулся – разбился, дотянулся  – а стоило ли так ладони в кровь? Причем, горизонтали кривых, изгибами выносящих то к одному, то к другому берегу, и уже не понять, откуда эти кривые – то ли два конца одной прямой когда-то наивно попытались загнуться в параллели, то ли ломаные линии округлились в углах, растягиваясь в надеждах оседлать себя. Не у всех, конечно, так, – один не понял, другой не сумел.  А третий и понял, и умел, потому что – баловень, если не судьбы, то собственных талантов, про которые понял главное – их не стоит бояться.  И будет тогда взаимность. От этой взаимности родится красота. Такая, что вздохнешь, смирившись: что ж, если и признавать поражения собственных иллюзий, то только на таком контрасте. А если уж совсем просто, то фотографии АЛЕКСАНДРА ДИМИТРОВА – редкая радость в бесконечности ленты, радость, которую так сильно хочется вытащить оттуда, из недр всеядных сетей, смахнуть невесомым шелком брызги сторонних радостей, тени поисков и крики страданий, чтобы ничего не отвлекало – и поставить под солнце. А можно и без него – и так хватит и света, и солнца, и тепла. – Александр, а вот скажите, как филолога занесло в карикатуру? Это была вынужденная необходимость, или это филфак был потому, что в жизни любого человека должен случиться какой-нибудь … филфак, потому что так принято было, а на самом деле, параллельно, с детства, в вас жил художник, с иронией заглядывающий в жизнь? – Видите ли, Инна,  с детства я вечно путаюсь в  каких-то параллелях – сплошные параллельные миры… Мои родители старались дать мне всестороннее образование, от которого я отлынивал в те времена, как только мог. Не без боя в буквальном смысле слова давалась мне музыкальная школа, куда я тащился уныло, получив в качестве отеческого напутствия на дорожку очередную порцию родительского ремня.  Теперь часто вспоминаю слова нашего преподавателя Леонида Имановича Фельдмана: «Сапожники, запомните: когда вы повзрослеете, будете жалеть, что так плохо учились!»  Тогда я не обратил внимания на эти пророческие слова, и, как только окончил музыкальную школу, тут же продал мой великолепный итало-немецкий аккордеон на 96 басов и 12 регистров  «Баркарола». Тогда меня больше увлекала бас-гитара, на которой я играл в школьном ансамбле, поэтому аккордеон не выдерживал никакой конкуренции и был поспешно продан и забыт. О чём я теперь искренне жалею. Хотя, надо отдать должное и бас-гитаре – в течение трёх лет она меня кормила на свадьбах и кумэтриях.  Но Баха и Моцарта я полюбил всё же благодаря моей музыкалке. Другой моей параллелью был спорт.  Мой отец, преподаватель физвоспитания, великолепный волейболист, определил меня в ДЮСШ, где я с удовольствием «волейболил» несколько лет. Но, как известно, природа отдыхает на детях гениев, и больших успехов в волейболе я не достиг.  Зато получил хорошую школу товарищества, коллективной игры, понял, не раз получая по голове мячом, мушкетёрский принцип «один за всех и все за одного». Очень благодарен своему отцу и за то, что он привил...

Далее