*** Вечерняя игра теней, Рисунок граней тонкокрылых, В листве запутанных ветвей Сплетение зигзагов, линий… Ты в ожидании прохлады В наплыве уходящих строк Рисуешь взглядом контур сада, Калитки чудный завиток. Иероглиф сна, завитый в кокон, Шепча, подкрался в древа тень. Явь заплетает рамы окон, Ночь впитывает уходящий день… *** Мы живем на прослоёчной станции меж веками, планетами памяти в разностильи времён и безвременья, в не охваченной Богом заводи… – Итак, Лена, давай поговорим. Первую свою книгу ты писала два года – с 2014 по Прошел еще год – и новая книга. Процесс ускоряется? Или как это объяснить? – Процесс непрерывный, потому что возраст такой – пора подводить итоги и оставлять существенные следы. По срокам не совсем так. Первую книгу я написала о Раду Поклитару, и готовилась она к печати 6 лет. Вторая готовилась два года, третья полтора. Четвертая зрела вместе с третьей. Книга – это долгий процесс внутреннего созревания, выстраивания, и до конца точно не скажешь, сколько она в тебе зреет. – Насколько отражают названия твоих книг их содержание? С первой книгой прозы и поэзии понятно: «Дневники души». Сейчас «Краски дня». Какие подтексты ты сюда заложила? Или все просто, если брать во внимание, что там таки много о красках лета и осени, когда нет монохрома, сплошное буйство? – «Краски дня» я хотела начать именно с палитры лета. То есть с прозаических миниатюр-впечатлений о лете, где каждая миниатюра монохромна, а буйства нет вовсе. Но по совету друзей вперед ушла поэзия – оказалась более цельной и выстроенной. Насчет подтекста, не знаю. В прозе именно краски имели буквальное значение: новый день – новая краска, соответствующая новому настроению. В поэзии скорее нюансы переживаний, я бы сказала «переливание одной краски в другую», без четких ограничений. – В сборнике очень много природы, причем, так красиво и так точно ты ее описываешь. Вот, пожалуйста, «темное золото позднего клена, яркий лимон остролистных акаций, легкой оливой окрашена липа – кровью облит дикий ствол винограда». Мне очень нравится. Вот прямо-таки очень. Но – перечитываю еще раз твою поэзию – там почти нет людей. Есть ты – и этот восхитительный мир природы. Почему? – Вопрос по делу. Я изначально решила людей в свое творчество не запускать. 20 лет писала о людях культуры, вообще о культуре Молдовы. По-моему, достаточно. Пора и собой заняться, а лучший собеседник, сама понимаешь, природа. Люди чаще сбивают, мешают, тянут внимание на себя. Природа как раз гармонирует с человеком и тоньше отражает твой мир. – Знаешь, ещё одно наблюдение. Важное, как мне кажется. Ты стала гораздо нежнее, тоньше, точнее – я про поэзию. Дай какие-то объяснения, что с тобой происходит, отчего родится эта нежность и тонкость? – Не родится – это всегда есть. Я же профессионально занимаюсь искусством, музыкой с шести лет – это весьма тонкая сфера восприятия и самопроявления. Без умения тонко реагировать ни музыкант, ни поэт не бывают. Другое дело, что самосознание себя не сразу приходит – вначале немного играешь...
Далее«Краски дня» О новой книге Елены Узун, о внутреннем созревании, о целях и процессах
