Александр Палей: «В Америке мне снится запах кишинёвской сирени…»

Александр Палей: «В Америке мне снится запах кишинёвской сирени…»

Один из лучших пианистов мира  всегда с гордостью рассказывает о стране, где родился, выучился и состоялся как артист. Несмотря на то, что сегодня  Александр Палей  много гастролирует и живет сразу в трёх городах- Нью-Йорке, Париже и Вильнюсе, он неизменно, практически   каждый год приезжает на родину. «Выловить» Мэтра  удаётся не каждому журналисту, но мне повезло и я выслушала его  «кишиневскую» историю. В Кишинёве у меня всегда  ёкает сердце! Здесь я родился и провел  свои детство и юность в окружении  самых любящих и дорогих мне людей. Это были счастливые годы на улице Щусева, 149, возле Мединститута. Нашего  дома   давно не существует,  его уничтожило землетрясение 1977 года, но этот тёплый и уютный уголок Кишинева  всегда будет жить в моем сердце. Конечно, город сегодня другой, изменились его облик и атмосфера, но он по прежнему утопает в зелени и радует ароматами акаций, лип и  и каштанов! Такого, наверное, нет ни в одной столице мира, а я много где побывал… Моя семья оказалась в Кишинёве в 1945 году,  сразу после окончания войны. Родители мамы, родом из белорусского Гомеля, вначале были эвакуированы  в Казахстан. Затем после освобождения Молдавии, дедушку-  очень хорошего  бухгалтера, направили на работу в Кишинёв. Папа- коренной одессит, ушел на войну когда ему было всего 16.   Вернувшись домой после победы он узнал,  что всю его семью расстреляли, в память  о родных ему не осталось даже  фотографии. Отцу морально  тяжело было оставаться в Одессе и он переехал жить в ближайший  большой город  – Кишинев. Родители познакомились в конце 40-х в первый их день учёбы в Медицинском институте ( В 1945 году в Кишинёв из эвакуации целиком переехал Второй Ленинградский Мед, с сильнейшей  профессурой). 1 сентября первокурсник- папа, облаченный  в гимнастёрку вошел в аудиторию,  увидел маму, и спросил – можно сесть с вами рядом? С тех пор они никогда не расставались, это была настоящая, большая любовь, которую папа и мама пронесли через всю свою жизнь!  Родители  были врачами от Бога,  многие в  Кишинёве их очень хорошо знали. Папа и мама невероятно  любили музыку, будучи медиками они постоянно сталкивались с человеческим  горем и страданиями, поэтому музыка была для них своего рода  отдушиной. Эта страсть передалась и мне. С малых лет, побывав у кого-то в гостях  я научился  играть на рояле,  в четыре года уже ходил по пятам за родными, умоляя их  купить   инструмент. Родители  много трудились , отец – участковым- терапевтом, мама –кардиологом в больнице Скорой помощи , работали  жившие с нами бабушка и дедушка. Мы не были богачами,  но и бедными нас назвать было трудно. И все же  для нашей семьи, приобретение фортепиано, стоившего  по тем временам каких-то то баснословных  денег было очень большой и серьезной покупкой. Папа тогда предупредил меня: Саша, пианино-это не игрушка, если ты решил заниматься, отнесись к этому очень ответственно и серьезно.   Я настолько проникся этим его наставлениям, что проводил за инструментом по 10-12 часов. Бабушке пришлось буквально выкидывать меня на улицу, чтобы я хоть немного отдыхал и дышал свежим воздухом. Отдельно хочется рассказать про мою бабушку – Анну Моисеевну. Она была человеком редкой эрудиции,  выпускницей исторического факультета Санкт-Петербургского университета, одной из основательниц библиотеки имени Крупской. Заведовала читальным залом. Именно ей я обязан своим всесторонним образованием, любовью к чтению и живописи. Вообще, все  члены семьи  очень много занимались...

Далее

Георге ПЕТРАРУ: «Когда-то в Кишинёве я видел …Токио»

Георге ПЕТРАРУ: «Когда-то в Кишинёве я видел …Токио»

История ведущего актёра театра «Eugen Ionesco» – наглядное пособие для тренинга «Как правильно верить в свою мечту». «Заболев» сценой ещё в детстве, сельский мальчишка из скромной семьи, наперекор обстоятельствам, упрямо шёл к своей цели, сумев преодолеть на своём пути немало преград, и … дождаться момента, когда в одном месте сошлись его время и судьба. Мы спросили Народного артиста, каково это посвятить любимому делу целую жизнь? Насколько столица Молдовы подходит творческом людям? И что нужно сделать, чтобы Кишинёв, наконец, стал настоящим театральным городом… Когда я лет в 10 впервые в жизни увидел спектакль, в котором играли профессиональные актеры, я был уверен, что передо мной – небожители, люди с другой Вселенной! В село Рэзэлэй Лазовского (Сынджерейского) района, где я родился, театры с гастролями приезжали регулярно – и бельцкий, и театр Пушкина, и «Luceafărul». К тому же, по радио часто крутили радиопостановки, мы любили слушать их всей семьей. Магия театра прочно запала мне в сердце, я сказал сам себе, что в этой жизни хочу быть только актером и больше никем. Это стало моим наваждением, моей тайной, которою я никому не мог рассказать, боясь, что меня засмеют. И это неудивительно, ведь «масштаб» моей мечты явно не соответствовал окружающей меня действительности. Родители мои были простыми колхозниками, мама тяжело трудилась на табаке. Я ненавидел его запах, он был повсюду. Понимал, чтобы что-то изменить в своей жизни, надо хорошо учиться. Педагоги, односельчане были уверены, что после 10 -го класса, я скорее всего, поступлю на заочное отделение института и выучусь на учителя истории, она мне тоже очень нравилась…   Но актёрство уже было у меня в крови, в старших классах я стал участвовать в художественной самодеятельности, и это ещё больше укрепило мою мечту… Однако в 1976 году, когда я закончил школу, актёрского факультета в Кишинёве, в Институте искусств ещё не было. Отец узнал, что при Министерстве культуры в тот год открывались 10-месячные курсы художественных руководителей сельских клубов и я решил, что это именно то, что мне нужно. Колхоз должен был дать мне направление и оплатить обучение, чтобы я потом вернулся и поднимал культурный уровень родного села. Георге Петрару 70-е годы Во время службы в Советской армии  Кишинёв, когда я попал туда первый раз в 17 лет, показался мне после Рэзэлэй огромным мегаполисом- чем- то вроде Токио или Нью- Йорка! Большие дома, красивые люди, разноцветные автомобили. Когда папа привез меня в город, устроил на квартиру на Старой Почте и наутро уехал, я заплакал от отчаяния и страха. Мне казалось, что я не справлюсь с «монстром» по имени Кишинёв. Учились мы в городском Доме культуры (сейчас помещение ТЭЦ), куда тяжело было добираться, да и обучение проходило на русском языке, что было для меня двойным стрессом. Со временем, конечно, я ко всему привык, стал ходить в театры, посещать все премьеры. Через год, когда я возвратился в село, я уже считал себя крутым режиссером и даже силами нашего сельского драмкружка поставил пьесу “Chirita in Provintie” по Василе Александри. Спектакль, конечно, был...

Далее

Фракталы Ирины ПОНОМАРЁВОЙ

Фракталы Ирины ПОНОМАРЁВОЙ

 «Любой геометрический орнамент в вышивке и есть фрактал. А я думаю, чего это я такая спокойная и сообразительная?)) «При созерцании фракталов повышается устойчивость к стрессу; в лобной части коры головного мозга повышается активность альфа-волн, как во время медитации».   Эти размышления в сети вышивальщицы Ирины Пономаревой дали ясно понять: не быть мне спокойной и сообразительной, потому что все, что касается повторения бесконечного количества раз, в простом действии, наводит на меня… И я не то, чтобы завидую, – я смиренна в своем поклонении талантам маленькой, звонкой девочке-женщине из далекой Карелии, приехавшей в мягкую молдавскую зиму выгулять нежнейшую молдавскую ию. Сколько верст от Петрозаводска до Кишинева, и обратно? – не знаю в верстах, а вот в километрах пару тысяч с хвостом. Но тут какое ведь дело. Ничто – ни расстояния, ни разность широт, ни редкие самолеты не имеет значения, если души открыты в своем умении откликаться на доброе-красивое и создавать такое же, преумножая...    Мы встретились во второй раз, да первый лучше и не засчитывать. Тогда, лет пять назад, несколько женщин постигали искусство вышивки под тихий журчащий голос Ирины,  а мне досталось круглыми глазами хлопать стежкам и узорам. Так что, в первый. И как удивительно, когда с порога нет никаких зажимов, воздух в нас и вокруг нас легкий, и заводишь спокойно человека в свое хранилище, оставляешь там, без слова пояснений, заранее понимая, или, скорее, чувствуя, что человек и так все поймет, разберется, потому что какая разница – вышивка или травы, все равно, это волны одного океана.   Но, конечно, во мне – десятки вопросов, начиная с того, какие люди становятся способными, или изначально способны творить эту магию? И как? И какими путями туда попасть? И надо ли пытаться повторить, если ты способен только любоваться?  Перед тем, как отвечать на ваши вопросы, я хочу поблагодарить вас, Инна, за интерес к моей персоне. Каждый раз, отвечая на вопросы другому человеку, совершаю анализ своей жизни. Наверное, к этому искусству способны те люди, которые могут созерцать, наблюдать. Я всегда была спокойной, а мое дело это спокойствие стимулирует. Работай я, например, продавцом, то, может, я бы и растеряла свое спокойствие. А эти цитаты после просмотра фильма про фракталы. Я давно заметила, что геометрическая вышивка, как фрактал – достаточно вышить четверть узора, остальное можно шить по примеру вышитого, зеркально. А раз я их постоянно созерцаю, да не просто созерцаю, а еще и сама делаю, то это должно же накладывать свой отпечаток. Какими путями попасть? Любить это дело, вот и весь путь. Можно попробовать повторить, но если это не ваше, не стоит переживать. Способность любоваться – это уже очень много.   А расскажите о себе. Всё, чтобы понимать лучше, почему вы такая, какая сегодня есть. Легкая прозрачная девушка, венок из разнотравья на голове, босые ноги, глаза—озера в дымке, тонкие пальцы, наперсток, нитки, иголки… Поняла, что учились в Санкт-Петербургском университете, а чему? Я училась в ПетрГУ, это университет в Петрозаводске. На филфаке. Я разная и огромная, поэтому рассказать о...

Далее