Рубрики
Страницы

Из любви к живописи

Из любви к живописи

За простым названием — целый мир, спрятанный в дебрях ленты фейсбука. Вряд ли к нему подошло бы слово «хобби», — с самого начала появления странички в сети чувствовалось: это серьезно. И, чем дальше, тем глубже и шире, так и хочется сказать, палитра тем, имен, историй. Журналист Наталья Шмургун давно замечена, что на телевидении, что в печатных иданиях, в специфическом, и довольно узком кругу тех, кто выбрал себе предпоследние страницы газеты – то место, которое отведено под культуру. Причем, именно ту ее часть, которая именно про культуру, — не про шоу бизнес, жизнь и прочие шоу-пласты, которые чаще всего к культуре имеют отношение лишь как к месту прописки – место сюжета в калейдоскопе новостей, и – иногда – общая рубрика. Впрочем, у шоу шансы все же лучше. Но мы о Наташе. Которая верой и правдой (так и тянет на патетику, совершенно оправданную, но тут и вера, и правда), служит искусству, рассказывая о житие художников. Исключительно из любви к живописи. Любовь к живописи – это что-то абстрактное, близко, трогает, как кого-то – опера, и этого достаточно, или есть вполне конкретные ориентиры?  Причины? Начну с того, что я очень люблю свою работу. И хотя, мнения о нас, журналистах очень разные от «дилетантов широкого профиля» до «интеллектуальных сливок общества», я считаю, что мне повезло заниматься самой интересной в мире профессией. Каждый, кто начинает свой путь в журналистике, рано или поздно определяется со своей «специализацией». У меня никакой дилеммы не было — я с детства любила искусство и все, что с ним связано. И в этом огромная заслуга моей мамы, которая со студенческих лет собирала книги о живописи, скульптуре, знаменитых музеях. Дома у нас были сотни открыток с репродукциями известных полотен, и я, наверное, уже в 5-летнем возрасте знала все их названия и имена художников. Когда спустя много лет впервые попала в Третьяковскую галерею, я как будто очутилась в собственном детстве. От словосочетания «любить искусство» до того состояния, чтобы каждый день находить время на то, чтобы найти, собрать, проанализировать, и выдать свой текст на страничке, — расстояние, по мне, довольно приличное. Это все же не себя сфотографировать, с жизнеописанием. Тут ты вольна, а там – рамки фактов, и тонкость интерпретации. Так получилось, что проработав 10 лет  журналистом-культурологом в службе новостей телеканала NIT, в 2014 году, я сменила вид деятельности  — ушла на пять лет  возглавлять пресс-службу одной из политических партий. Элемент творчества в этой работе, конечно, присутствовал, но писать о каких -то любимых темах, возможности уже не было. Я долго думала как «сублимировать» эту проблему, и ответ, как ни странно, пришёл …во сне. Наутро я открыла в Фэйсбуке страницу «Люблю Живопись», и с тех пор, на протяжении уже нескольких лет,  мой каждый  день полон открытий. Я  до сих не устаю  удивляться, насколько интересна, увлекательна и многогранна история искусств, как много смыслов во всех произведениях, а биографии знаменитых художников, коллекционеров, арт -дилеров порой похожи на остросюжетные  триллеры. Так как основа моего блога — дайджест, я ежедневно окунаюсь в новые факты, новые судьбы. Но самый прекрасный момент заключается в...

Далее

«Забираю с собой в Новый год!»

«Забираю с собой в Новый год!»

… Вы заметили, да? Вы обратили внимание, КАК обострились наши чувства? Все! – их стало из десятков сотни, тысячи, и все такие выпуклые. Кажется, тронь – и стертая мышью подушечка пальца поранится о вырезанные их контуры. А как остры стали запахи?! Пусть даже бунтует сегодня нос, – вы ведь их все равно ощущаете – слышите, видите. Оказывается, так тоже можно. Всё, всё, всё иначе. А эта жажда праздника? O sete nebunа, пела Джета Бурлаку… Нет, не праздника – действа, спектакля, с ритуалом, с ряжеными, со свидетелями, с соучастниками, так, как уже лет сто не хотелось. Мы уверовали, что хотеть никогда не поздно, мы целую, кажется, вечность прожили в ощущении, что всё успеется, не сейчас, – потом, и кто сказал, в конце концов, что нужно шампанское, и что за блажь, эти ваши свечи, и скатерть во весь стол, и платье – в пол; нет – и не надо, переживем, всего лишь отметина на календаре, всего лишь ещё одна цифра сменила другую в общем числе, и можно проспать… Всё – иначе! Мир сделал кувырок, так и не приземлившись по законам физики – он в них плюнул, разочаровавшись, он застыл, завис в невесомости. Задумался. Где же та точка опоры, от которой бы оттолкнуться? …  Для начала хоть оттолкнуться. А уж потом решить, навстречу чему плыть…   А тем временем – заклятья, заговоры, молитвы. Вот он закатывается. Вот-вот занавес. Все средства хороши.  Мы наряжаем всё, что согласно быть ёлкой. Откапываем, словно старое оружие, которое, наконец, пора смазать и зарядить, – времена смутные – уцелевшие украшения, чтобы связать их нитью праздника, которая выведет нас куда-то к свету. Вспоминаем старые забытые рецепты – тортов, рулетов, фаршированных уток.  Ищем настоящий брют. О, новый коврик! Новые занавески – туда же. Мандарины – со смыслом, с подношением, словно просфоры, для перехода из года в год, в попытке приблизить счастливый исход. Мы слушаем дождь, а слышим метель. И, глядя на сочную траву цвета лепреконских холмов Ирландии, представляем белые сугробы нашего детства. Мы зажигаем все свечи, сооружая Храмы там, где черпаем силы. В открытых «окнах» на «столе» – учёные, врачи, астрологи, футурологи, историки, готовые по очереди продолжить рассказ о том, что мы готовы услышать. Бездна неизвестности будущего способна принимать любые очертания. Кто во что верит. И каждому – по вере его, лишь бы новые символы не сошлись в схватке, выясняя, кто прав. Добро и зло – вы точно их сейчас сумеете различить?   …Мы изменились. Мы научились жить сразу в разных мирах. Мы слабели – и становились сильнее. Терпимее – и жаждущими поджечь мир, в том числе, и свой собственный.  Стоять – и бежать. Зарыться страусом, причем, целиком, во весь рост, – и смотреть в глаза, не мигая, всему, что ты видишь, как ни чудовищны картинки.  Мы боялись. Мы восхищались. Боже, как много – небом во всю землю – мы плакали! Но… как же мы много смеялись.   Наконец, мы теряли себя. И вдруг, неожиданно, не там, где обычно гуляем,...

Далее

Хотеть и верить

Хотеть и верить

Её картины всегда глубоки и многослойны. Я помню еще те, с первой выставки 2007-го года, – Лена Томилова, тогда еще Милушкина, была совсем юной. И невероятно взрослой. Маленькая неулыбчивая девочка с серьезными серыми глазами, рядом со своими картинами, в которых солнце комнату заливало так, что я щурилась, а легкий ветер нежно дул в распахнутую дверь, и я видела, как вздрагивает ажурная занавеска . Нынешние ее картины – другого дыхания, что ли. По ним можно не только читать – в них можно жить. Кто знает, что происходит там, в параллельных мирах? Но если бы была возможность выбора, то та реальность, которую предлагает художник Елена Томилова, меня бы лично устроила. Лена называла цикл последних работ «Сказкой в каждом дне», и, знаете, если ваше сердце открыто для того, чтобы ощутить каждой клеточкой  эту сказку, то вы обязательно увидите гладь покоя и гармонии – и себя в ее отражении.  Было бы открыто сердце. – Начну с болезненного вопроса. Мне кажется, что болезненного. Хотя все знакомые мне художники говорят, что им не нужно признание, что имеет значение сам процесс, я думаю, они не договаривают. Предположу, лукавят. Любому артисту нужна отдача, во главе со зрителем. Какое признание тебе нужно. Вот только попрошу честно, потому что обычно ты – немногословный и крайне сдержанный собеседник. Что, Лена? Деньги? Слава? Бесконечные выставки? – Мне нужно все!! )) Нужно, чтобы, как только заходит речь о художественном проекте любого уровня — расписать стену, подарить картину, оформить кафе, сделать этикетку, — сразу всем приходила мысль про меня. Но выставки, наверное, в первую очередь, конечно же, за рубежом. В Швейцарии. Чтобы они сами меня звали, всё оплачивали и ещё и покупали картины. То есть, все эти пункты переплетены и связаны, и все важны. И вот прям очень хочется, чтобы всё это помогало побольше перемещаться по миру) – Лена, знаю ещё, что художники не очень любят, когда кто-то пытается заглянуть к ним в души, считая, что достаточно их картин – и так все понятно, но мне, рассматривая эти твои работы, кажется, что в твоей жизни произошли изменения в мировоззрении. Что такого происходило в твоей жизни? – На самом деле происходило хоть и много, но ничего принципиально нового в плане искусства. Я всегда стремилась примерно к такому направлению, всегда интересовал символизм, атмосферность, волшебство в картинах. Но, конечно, замужество и рождение ребёнка повлияли тоже. Возможно, я просто стала смелее в своих исследованиях, меньше времени стала тратить на другие жанры и научилась выделять главное. – Яблоки на древе познания, храмы и мечети по контуру женской фигуры, город, птицы и рыбы, снова храмы и деревья как храмы, – что я должна, как зритель, непременно понять? Что ты хотела бы сказать, транслировать обязательно? – Я бы не хотела чётких и явных трактовок. Непременно хотелось бы, чтобы зритель уловил атмосферу и прочувствовал многослойность. А смысловая многослойность в картине для меня – это отражение многослойности в реальности, где всегда есть магия. Эту магию я и пытаюсь показать. – Расскажи вообще...

Далее