Зеркала Айны Идрисовой

Зеркала Айны Идрисовой

«Айна из тех людей, которые каким-то образом занимаются кучей всего и всем, с душой и хорошо. Она «сделана» из книг и  настольных игр, фотографии и науки, прав человека и геймификации… и особенно креатива. Она тренерка, фасилитаторка и учительница – и мечтает об основании собственной школы,» – так об Айне Идрисовой написала нам другая наша героиня Габи Исак. И если кое-что в этой характеристике и напугало, например, мы не знали, как относимся к фасилитаторам: фасилитаторка – это очень сурово или совсем нет? А, в целом, стало ясно. Надо брать! В смысле, писать. Тем более, что с темнокудрой Айной мы были уже знакомы, хоть и шапочно,  но достаточно для того, чтобы удивиться кипучей энергии и многогранности натуры. Потом удивились еще раз – её поразительной организованности и пунктуальности. Когда мы в письменной форме изложили девушке наши планы на нее, она ответила коротко: «Когда дедлайн?». Стало ясно – кокетничать не стоит. Назначили дату. Ок, сказала Айна и.. исчезла. Через две недели, в назначенную дату, без напоминаний и прочих намеков, пришел файл. Согласитесь, только на основании этой очаровательной детали можно сделать некоторые выводы. Мы тоже хотим быть такими, как Айна Сразу, исходя из характеристики «заниматься кучей всего и всем, с душой и хорошо» – это свойство натуры, просто поток неукротимой энергии плюс возраст, когда хватает сил? Или это, может, какие-то звоночки из прошлого, когда тянется шлейфом детская история, и есть необходимость доказать что-то кому-то? Думаю, с возрастом всё станет более размеренным, конечно. Сейчас – пока есть потребность и радость от разнообразия дел и многозадачности, почему бы на неё и не вестись? Я, в целом, стараюсь делать то, что приносит эмоции сильные или имеет смысл, видимый для меня. Удовольствие от разнообразия имеет смысл. И вообще удовольствия имеют смысл большой. Пока я не нашла истинный смысл жизни, буду довольствоваться этим. О прошлом. О детстве, то есть. Расскажите  о нем. Что в нем было хорошего, что хотелось бы избежать, и чего не хватило? Правила жизни, которые закладывали родители, о чем они были? Вот ваше имя, да и фамилия недвусмысленно намекают на восточное происхождение. Можно ли спросить, каких вы кровей, и сказалось ли это на семейных традициях, воспитании? Азербайджанка. Моё имя означает “зеркало”. В детстве было в основном так: брат, очуменный, готовый на приключения. И моё жутко сильное богатое воображение. Мы выдумывали миры и героев, в которых могли существовать. Родителей было много в нашем детстве. Много было сцены, танцев. Людей, кроме семьи, были мало. По крайней мере, думаю, это было под стать моим потребностям… Хотя, может, и нет, может, мои теперешние потребности в интроверсии сформировались оттуда. Не знаю. Но в любом случае, в то время не всегда было хорошо от этого. Мы с братом реагировали как-то тяжело на “недопонимания” с окружающим миром, людьми, поэтому в конце концов опирались на ощущения, что мы есть друг у друга, мы – банда. А значит, все остальное – слабости, трудности, через которые мы проходим и становимся сильнее. Еще в прошлом было много...

Далее

Александр Палей: «В Америке мне снится запах кишинёвской сирени…»

Александр Палей: «В Америке мне снится запах кишинёвской сирени…»

Один из лучших пианистов мира  всегда с гордостью рассказывает о стране, где родился, выучился и состоялся как артист. Несмотря на то, что сегодня  Александр Палей  много гастролирует и живет сразу в трёх городах- Нью-Йорке, Париже и Вильнюсе, он неизменно, практически   каждый год приезжает на родину. «Выловить» Мэтра  удаётся не каждому журналисту, но мне повезло и я выслушала его  «кишиневскую» историю. В Кишинёве у меня всегда  ёкает сердце! Здесь я родился и провел  свои детство и юность в окружении  самых любящих и дорогих мне людей. Это были счастливые годы на улице Щусева, 149, возле Мединститута. Нашего  дома   давно не существует,  его уничтожило землетрясение 1977 года, но этот тёплый и уютный уголок Кишинева  всегда будет жить в моем сердце. Конечно, город сегодня другой, изменились его облик и атмосфера, но он по прежнему утопает в зелени и радует ароматами акаций, лип и  и каштанов! Такого, наверное, нет ни в одной столице мира, а я много где побывал… Моя семья оказалась в Кишинёве в 1945 году,  сразу после окончания войны. Родители мамы, родом из белорусского Гомеля, вначале были эвакуированы  в Казахстан. Затем после освобождения Молдавии, дедушку-  очень хорошего  бухгалтера, направили на работу в Кишинёв. Папа- коренной одессит, ушел на войну когда ему было всего 16.   Вернувшись домой после победы он узнал,  что всю его семью расстреляли, в память  о родных ему не осталось даже  фотографии. Отцу морально  тяжело было оставаться в Одессе и он переехал жить в ближайший  большой город  – Кишинев. Родители познакомились в конце 40-х в первый их день учёбы в Медицинском институте ( В 1945 году в Кишинёв из эвакуации целиком переехал Второй Ленинградский Мед, с сильнейшей  профессурой). 1 сентября первокурсник- папа, облаченный  в гимнастёрку вошел в аудиторию,  увидел маму, и спросил – можно сесть с вами рядом? С тех пор они никогда не расставались, это была настоящая, большая любовь, которую папа и мама пронесли через всю свою жизнь!  Родители  были врачами от Бога,  многие в  Кишинёве их очень хорошо знали. Папа и мама невероятно  любили музыку, будучи медиками они постоянно сталкивались с человеческим  горем и страданиями, поэтому музыка была для них своего рода  отдушиной. Эта страсть передалась и мне. С малых лет, побывав у кого-то в гостях  я научился  играть на рояле,  в четыре года уже ходил по пятам за родными, умоляя их  купить   инструмент. Родители  много трудились , отец – участковым- терапевтом, мама –кардиологом в больнице Скорой помощи , работали  жившие с нами бабушка и дедушка. Мы не были богачами,  но и бедными нас назвать было трудно. И все же  для нашей семьи, приобретение фортепиано, стоившего  по тем временам каких-то то баснословных  денег было очень большой и серьезной покупкой. Папа тогда предупредил меня: Саша, пианино-это не игрушка, если ты решил заниматься, отнесись к этому очень ответственно и серьезно.   Я настолько проникся этим его наставлениям, что проводил за инструментом по 10-12 часов. Бабушке пришлось буквально выкидывать меня на улицу, чтобы я хоть немного отдыхал и дышал свежим воздухом. Отдельно хочется рассказать про мою бабушку – Анну Моисеевну. Она была человеком редкой эрудиции,  выпускницей исторического факультета Санкт-Петербургского университета, одной из основательниц библиотеки имени Крупской. Заведовала читальным залом. Именно ей я обязан своим всесторонним образованием, любовью к чтению и живописи. Вообще, все  члены семьи  очень много занимались...

Далее

Георге ПЕТРАРУ: «Когда-то в Кишинёве я видел …Токио»

Георге ПЕТРАРУ: «Когда-то в Кишинёве я видел …Токио»

История ведущего актёра театра «Eugen Ionesco» – наглядное пособие для тренинга «Как правильно верить в свою мечту». «Заболев» сценой ещё в детстве, сельский мальчишка из скромной семьи, наперекор обстоятельствам, упрямо шёл к своей цели, сумев преодолеть на своём пути немало преград, и … дождаться момента, когда в одном месте сошлись его время и судьба. Мы спросили Народного артиста, каково это посвятить любимому делу целую жизнь? Насколько столица Молдовы подходит творческом людям? И что нужно сделать, чтобы Кишинёв, наконец, стал настоящим театральным городом… Когда я лет в 10 впервые в жизни увидел спектакль, в котором играли профессиональные актеры, я был уверен, что передо мной – небожители, люди с другой Вселенной! В село Рэзэлэй Лазовского (Сынджерейского) района, где я родился, театры с гастролями приезжали регулярно – и бельцкий, и театр Пушкина, и «Luceafărul». К тому же, по радио часто крутили радиопостановки, мы любили слушать их всей семьей. Магия театра прочно запала мне в сердце, я сказал сам себе, что в этой жизни хочу быть только актером и больше никем. Это стало моим наваждением, моей тайной, которою я никому не мог рассказать, боясь, что меня засмеют. И это неудивительно, ведь «масштаб» моей мечты явно не соответствовал окружающей меня действительности. Родители мои были простыми колхозниками, мама тяжело трудилась на табаке. Я ненавидел его запах, он был повсюду. Понимал, чтобы что-то изменить в своей жизни, надо хорошо учиться. Педагоги, односельчане были уверены, что после 10 -го класса, я скорее всего, поступлю на заочное отделение института и выучусь на учителя истории, она мне тоже очень нравилась…   Но актёрство уже было у меня в крови, в старших классах я стал участвовать в художественной самодеятельности, и это ещё больше укрепило мою мечту… Однако в 1976 году, когда я закончил школу, актёрского факультета в Кишинёве, в Институте искусств ещё не было. Отец узнал, что при Министерстве культуры в тот год открывались 10-месячные курсы художественных руководителей сельских клубов и я решил, что это именно то, что мне нужно. Колхоз должен был дать мне направление и оплатить обучение, чтобы я потом вернулся и поднимал культурный уровень родного села. Георге Петрару 70-е годы Во время службы в Советской армии  Кишинёв, когда я попал туда первый раз в 17 лет, показался мне после Рэзэлэй огромным мегаполисом- чем- то вроде Токио или Нью- Йорка! Большие дома, красивые люди, разноцветные автомобили. Когда папа привез меня в город, устроил на квартиру на Старой Почте и наутро уехал, я заплакал от отчаяния и страха. Мне казалось, что я не справлюсь с «монстром» по имени Кишинёв. Учились мы в городском Доме культуры (сейчас помещение ТЭЦ), куда тяжело было добираться, да и обучение проходило на русском языке, что было для меня двойным стрессом. Со временем, конечно, я ко всему привык, стал ходить в театры, посещать все премьеры. Через год, когда я возвратился в село, я уже считал себя крутым режиссером и даже силами нашего сельского драмкружка поставил пьесу “Chirita in Provintie” по Василе Александри. Спектакль, конечно, был...

Далее