Пока мы помним. Они живы

Пока мы помним. Они живы

Он был самым молодым комбатом, освобождавшим Молдавию от немецко-фашистских захватчиков… Дмитрий Федорович Бурдин в восемнадцать лет освобождал Молдавию от фашистов. 1944 год. Село Ермаклия. Молодой комбат, почти мальчишка, Бурдин. Батальон, вжавшись в землю, изнывал от жажды. А немцы все били и били по ним, лежавшим на этом взрытом снарядами чахлом кукурузном поле, видимом на возвышенности, как на ладони. Но приказа атаковать все не было и не было…   О событиях тех лет и его подвиге  написала супруга Дмитрия Федоровича Вера Григорьевна Бурдина. В стихах.   В селе Марьевка, что у Дона Миллеровского тогда района Мальчишка учился, сорванец На все село удалец. Кудрявый чуб фуражка набекрень, Познавать науки было ему не лень. Бесшабашная юность в школьные года, Но на Родине внезапно нагрянула беда.   В семнадцать добровольцем пошел воевать Любимую страну от фашистов защищать Освобождал от фашистов Ростов, Донбасс. В боях показал храбрости класс. Ревущий Днепр переплыл в ледяной воде. Пуль не боялся, был первым везде. Бывало, в боях подменял погибшего комвзвода. Брал на себя ответственность за жизнь солдат. Старшим лейтенантом освобождал Николаев у Буга. Взял командование ротой погибшего друга.   Немало верст он прошагал дорогами войны. Бывало, в марше засыпал и видел мира сны. Дошагал до берегов быстрого Днестра, Отдохнул и просушился у походного костра. И снова в бой за землю молдаван, За свободу от фашизма убогих селян.   Весной в сорок четвертом у села Кыцкань Формировалась дивизия из молдавских селян. Храбро сражались бойцы молдаване Из сел освобожденных уже крестьяне.   Страшною битва была за село Ермоклия В памятный август сорок четвертого года. В наспех вырытых окопах Прижавшись в них бойцы залегли Так, что был слышно дыхание земли Рядом с ними лежал комбат-боец почти юнец Нещадно солнце жаркое полило За полдень уже перевалило Немцы беспрерывно прицельный огонь вели Поднимая в небо, горы земли. Жиденькая кукуруза, пожелтевшая от зноя Не давала солдатам спасенья от боя. Поднятая к небесам земля, от ужаса стонала. А внизу съежившись село Ермеклия стояла Ермоклией почему-то называлось оно Может Ермаком управлялось когда-то оно.   «Веди нас в бой сынок» Просили пожилые солдаты комбата, Изнывая от жажды и зноя, Бойцы не страшились жестокого боя. Все обдумав, комбат решился на это Брать село нужно ещё до рассвета. На пригорке видно их как на ладони С рассветом будут убиты бойцы молдаване И шепотом дал приказ ползти тихо Бесшумно, безмолвно ибо будет лихо Отважно комбат повел бойцов в бой, Стремясь, чтоб каждый боец остался живой. И в благодарность командиру за это Село освободили уже до рассвета.   Не успев, доложить в штаб о победе В отважном, решающем, стремительном беге.  Штаб не получив доклад от комбата, Направил силы в село для захвата. — Что ж вы крысы штабные бьете по своих? Кричал комбат в трубку словно псих. — Село Ермоклия уже давно Батальоном моим освобождено.   Радостно встречали бойцов молдаване Древнего села Ермоклия сельчане. Четыре долгих года ждали свободы Оккупированные фашистами народы. А затем освобождал он Комрат, Сарата-Галбено, Минжир. Юный, храбрый...

Далее

Жизнь частицей Космоса

Жизнь частицей Космоса

Константин Москович: о натуре артиста, об идеальном обществе и о мечтах музыканта И снова концерты за концертами на земле Обетованной. Однажды Константин Москович подарил евреям «Золотой Иерусалим» на нае, довел до слез, и с тех пор – желанный гость в любом уголке благодарного Израиля. Впрочем, только ли там?  Легкий на экспромт, быстрый на подъем, одаренный богатой фантазией Москович то «Аве Марию» играет в протестантском храме гаитянам, то сальсу кубинцам, то летит в Баку, чтобы сыграть «Аярлыг» на концерте для политической элиты, то пробует свой най в ритмах панк-джаза. Вне религий и политики, глашатай взаимопонимания и любви, он никогда не пытается стать своим для всех, но честно, искренне старается чувствовать, сочувствовать и пересказывать каждой нотой чужое так, чтобы любой из нас мог осознать: мы разные, но мы – дети одной планеты. – Константин, я вспоминаю наше последнее интервью.  Ты был подавлен – я имею в виду, очень разочарован тем, что происходит в нашей жизни, в стране. Ты только вернулся из Эстонии, пораженный пустыми хуторами и заброшенными фабриками. Мне кажется, или что-то изменилось? Улыбка в каждой фотографии твоей, и есть ощущение внутреннего подъема, воодушевления. – Это только кажется. Но я научился по-другому смотреть на все происходящее и принимать мир таким, какой он есть. Этому переосмыслению во многом поспособствовал мой переезд в 2013-ом году в Америку, связанный с рождением сына и подписанием контракта, открывшем мне иное видение шоу-бизнеса. Общаясь с другими людьми, я столкнулся с принципиально иным обществом, с принципиально другим мышлением. Жизнь в Америке несладкая, за пресловутой американской мечтой скрывается титанический труд, может, еще больше усилий прилагать надо, чем дома, когда тебе и язык родной, и люди тебя знают, и менталитет понятен. Но, знаешь, в чем плюс того опыта? Ты начинаешь с чистого листа. Это важно, потому что возвращаешь себе право на ошибку, это бесценно! А тут и ты себе, и тебе в нем отказывают. К тому же, там очень просто: или у тебя есть талант, который оценивается, причем, очень хорошо и иногда моментально, и открывается совершенно новая перспектива; или ты понимаешь, что ты не тем всё же занимаешься. Первый вариант дарит неимоверный заряд энергии и позволяет забыть проблемы, с которыми тебе здесь приходилось сталкиваться постоянно. О чудо! – восстанавливается сон, ты вдруг начинаешь улыбаться без причины, тебе легко и хорошо, ты отвечаешь на приветствия чужих людей, которые просто так тебе говорят: «Какой хороший день!». Сначала меня это напрягало, но, знаешь, в конце концов,  это приятно – улыбки вокруг. То, чего нет у нас. Ты действительно можешь наутро проснуться звездой. Я испытал это: как-то участвовал в концерте, в котором принимали участие самые разнообразные американские исполнители.  По таймингу у каждого из нас было в распоряжении восемь минут, чтобы выйти на сцену и показать в музыке свою этническую принадлежность, свою страну. За эти восемь минут мы с наем покорили публику в три с половиной тысячи человек – полный зал аплодировал стоя,  а дирижер повернулся ко мне и так мягко, по-отечески сказал: «Сынок, ты...

Далее

По понятиям пчел

По понятиям пчел

Из переписки: «Слушай…, если хотим спец эффектов, как прошлогодняя липа, тёмная, (ну, я просто помню, как ты хотела необычных вкусов), то я вот такой Саша-растеряша, и очень рад был, когда выяснилось, что я про целый бидон мёда забыл…Мне тут сначала сказали, что это не липа, а потом попробовали и сказали, тащи все! Я просто, когда в процессе, не сильно этим заморачиваюсь. Процесс главней. А потом – упс!…  Я каждой пчеле в глаза смотрю и могу забыть про бидон мёда. Смешно…» Саша Райляну для меня всегда был парнем одной из столичных интеллигентно-эпатажных тусовок. Знаете, есть такая прекрасная категория людей, «вечно молодых, вечно пьяных», и тут даже не вопрос, а был ли пьян, – это же состояние души мятежной, потому что  они – именно те, что видели ночь, что гуляли всю ночь до утра, прям по классику Цою, но в ритмах «Здубов». Хиппующие интеллектуалы, которые могли погрузиться в ночной спор о принципах мироздания, а на рассвете пойти искать куликов в плавнях какого-нибудь колдовского озера где-то на окраине Кагула. Почему, спросите, Кагула? Потому что наше знакомство началось еще тогда, на любимом фестивале «Лица друзей», куда из столицы ежегодно подтягивались разные, в том числе, крайне необычные люди. Я без иронии – с ними было куда интереснее, чем… Впрочем, я о Саше. Технарь. Если согласно букве диплома, технолог-машиностроитель. Работал в культовом «Черном слоне» – сначала техником сцены, затем звукорежиссером. Работал со «Здубами» – вокруг «Здубов» и «Слона» и наросла эта тусовка… Словом, мой мозг давно провел свою аналитическую работу по обработке характеристик Саши, наградил эпитетами и уложил сложившийся образ на полку с надписью «Богема». И вдруг, Саша – пчеловод. Конечно-конечно, я понимаю, что многие из нас способны еще и не на те кульбиты, но…  Саша – и пчелы?!– не то, что удалось принять сразу. Мозг сопротивлялся. А вот мне понравилось. Особенно после того, как сняла первую пробу меда. Вот, знаете, иногда попадается просто мед. Мед и мед – ничего особенного. Полезно и сладко. Иногда – недомед. Подозрительный. Не той слезой тянется, жженым сахаром пахнет. А иногда – правильный мед. Душистый, вкусный и быстро заканчивается.  У Саши – правильный. Сколько друзей и знакомых подсели! Умеет он как-то договариваться со своими пчелами, чтобы те со всей своей пчелиной душой – к делу… И сам Саша, когда о своих пчелах говорит, елеем голос смазывает, насколько, конечно, он допускает елей. Мне вообще кажется, что, когда он в своем костюме пчеловода  слоняется над ульями, в окрестностях, где-то в зарослях акации, напевает Боб Марли, и в воздухе разливается всепоглощающая беспечность и нега. Да и сам Саша летает. Вместе с пчелами. На равных. По одним и тем же делам. Мне даже сон такой снился. – А если серьезно, то ты меняешься, когда заходит речь о пчелах. Сразу чувствуется благоговение и уважение к ним. Как давно ты «общаешься» с ними? Ты рассказывал как-то вскользь о том, что это твой дядя научил. А чему именно он тебя учил?  Когда? Как долго? Были ли...

Далее