Обещайте себе весну, алой вязью расшитую нежность… О новой книге Елены УЗУН «А может?»

Обещайте себе весну, алой вязью расшитую нежность…  О новой книге Елены УЗУН «А может?»

— Лена, смотрю, хронология свидетельствует, что ты писала весь январь. Для тебя этот месяц особо тих, и располагает к поэзии? Или, напротив, он слишком активный, улица пляшет и поет, и твое настроение – скорее, попытка убежать от всеобщего веселья? – Январь – месяц моего рождения. И это самое подходящее время для творчества и издания книг. Кружка кофе у компьютера – счастье. Тишина, покой, тепло. Много выходных, когда можно поработать над чем-то своим заветным, давно желанным. А яркий ли он, бурный, тихий, светлый? Не знаю. Мы празднуем, по сути, весь декабрь и январь. И что? Два месяца надо улыбаться, веселиться? Неестественно. Я хочу быть собой.   – Получается, выпускаешь по книге каждый год ко дню своего рождения? – Выходит так, что январь – начало нового цикла, и надо подводить итоги. Хотя были у меня книги летом: «Раду Поклитару. Свободный танец» в июне 2012, «Дневники души» в июне 2016. – Может, мне лишь показалось, но в этом сборнике в основном стихи – о стихиях, о временах года. «Равновесие марта», «рождественская ночь», «вербная масленица», «намеки весны в силуэте ветвей», «первые венки раннею весною», — я сейчас из нескольких стихотворений по строфе «нарвала» в общий букет, и лично у меня складывается такая картина. И какой ты отражаешься в каждом времени года? – Природа – лишь импульс, толчок…Я не пишу о временах года, об ощущениях зимы, лета. Главное – внутреннее состояние. Вот вижу интересное фото, картину, цветок, закат –  интересно,  что в них притягивает? Затем всматриваюсь, начинаю писать – идет проекция на образ, мысль, идею, метафору. Никогда не знаю, что получится в итоге. И знать не хочу, потому что это в музыкознании все выверяется, и в журналистике есть заданность тем. А самое интересное, когда ты чувствуешь общность с изображением, пишешь первую строчку, и все само собой выходит. Я отпускаю текст на свободу, доверяюсь интуиции. Не мучаюсь, не взвешиваю, не раздумываю. Все быстро и сразу. – Стихотворение «Сто путей» – о развилках, о надеждах, о разочарованиях, о победах. Скажи, это ты о себе ведь? И лодка по ветру мчится верно? Если я правильно тебя поняла, из ста путей ты нашла свой? Или все-таки, есть страх возвращений, в сотый раз начинать? И какой он, этот твой путь? «Сто путей, сто дорог-траекторий, перекрёстков, линий, историй. И зелёной воды листок, наползающий на остров, на котором ты одинок… Будешь мучиться, будешь метаться, прорываться и возвращаться, в сотый раз начинать, ошибаться. Но теперь уже лодка по ветру мчится верно – ведь ты у руля!» – Сто путей – символ ненадежности, неизвестности. И свободы… Ты ищешь – должна выбрать, жить. И даже если выбор не велик, как у нас, все равно надо пробовать, искать. И вполне возможно, что много раз вернешься на круги своя, будешь повторять те же истории,  затем пробовать новые пути, но все равно не найдешь свое. Я с юности знала, что хочу быть музыкантом, музыковедом. И в годы студенчества была совершенно уверена в правильности выбора. Но жизнь распорядилась...

Далее

Меж граней таланта

Меж граней таланта

6 ноября 1936 года родился великий режиссер Эмиль Лотяну В 2018-м году ему бы исполнилось 82 года. Подумать только, сколько еще мог создать Мастер… Но, как говорит одна из его Муз, актриса Светлана Тома, «он жил с шаровой молнией в груди и сгорел оттого, что не смог реализовать себя до конца». У его рода украинские корни – когда-то фамилия Лотяну звучала как «Лотоцкий». Он родился на границе Молдовы и Украины, в селе Клокушна, Окницкого района.  В его жилах текла румынская, польская, русская и украинская кровь. Предки, Лотоцкие, владели мельницей, а мельников в народе часто считали колдунами. Старший сын, Эмиль, вот уж действительно, обладал магическим даром, выплеснувшимся так щедро в творчестве. В нем всегда состязались несколько талантов – он писал стихи и прозу, обладал актерским и режиссерским даром, знал несколько языков, хорошо чувствовал музыку. Приехавший в Москву в начале 50-х провинциальный молодой человек, прихватив с собой несколько тетрадей, исписанных стихами, поступает не в Литературный институт, а в Школу-студию МХАТ на актерский факультет. Но и тут разворот в сценарии: два года проучившись, и, более того, снискав признание у профессионалов, он оставляет школу-студию М ХАТ, и поступает во ВГИК, на режиссуру, в мастерскую Григория Рошаля. Выходит, именно «величайшее из искусств», в котором на равных живут изобразительная пластика, слово, музыка, объединило и примирило разнообразие его творческих наклонностей. Первая, еще студенческая, работа Эмиля Лотяну – ко­роткометражный фильм «Большая хора» (1959) – это трогательный кинорассказ о зарождении в Молдове народного танца, показывающий веселую щедрость молдавского народного празд­нества. Спустя три года, защитив диплом, Лотяну получает распределение на «Молдова-фильм» и снимает  остросюжетный фильм «Ждите нас на рассвете» о разведчиках времен Гражданской войны. Киновед Виктор Андон вспоминал о своем друге: «Он не только делал фильмы, но и строил молдавскую кинематографию, в полном смысле этого слова, заботясь не только о себе, но и о будущих поколениях мастеров молдавского кино, которые придут ему на смену. Один только фильм «Красные поляны» чего стоит! Когда он запускался в производство с этой второй своей картиной, многие отговаривали: зачем тебе это? Картина о чабанах? А кому это вообще нужно? Но он сделал очень поэтическую ленту с прекрасными молодыми актерами, с проникновенной музыкой, блестяще снятую…» С «Лэутар» началось блестящее сотрудничество Лотяну с еще одним Мастером – Евгением Догой. В этом творческом тандеме, казалось, один зажигался от другого, разгораясь – каждый! – все ярче и ярче… Затем пришло время картины «Табор уходит в небо»: в 1976-м году эта драма стала лидером проката. За год в неё влюбилось 64 миллиона зрителей. Сумасшедшая популярность в СССР, восторженные аплодисменты критиков, многомиллионная армия фанатов… Но и это – не все! Черноокая красавица, цыганка Рада, из «Табора», в исполнении Светланы Томы, заставила говорить о себе весь мир: картину купили 112 стран. Лента получила призы на кинофестивалях в Сан-Себастьяне в 1976-м году, в Белграде в 1977-м году, в Панаме в 1977-м году и в Париже в 1979-м году. Лотяну умел открывать таланты и зажигать звезды. Какой ценой доставалось это его протеже –...

Далее

Уроки с геранью. Марианна ГОДИЧ

Уроки с геранью. Марианна ГОДИЧ

Знакомство прошло очень сумбурно.  Я шла к обладательнице редкой коллекции старинных мэрцишоров, с причудливым генеалогическим древом, в котором переплелись аристократы, депутаты, революционеры и герои труда, а говорили мы о герани, которая цветет на маленьком балкончике летом, о пионах на шелке, которые почему-то, в самой близи, я приняла за холст и масло, о саде из детства, в котором пели закатные романсы птицы, о чае, о чем-то еще. Фразы в блокноте плясали буйными рядами, заходились в истерике где-то ближе к красной линии, обрывались, перепрыгивали, и, в итоге, стало позже понятно, никак не хотели сходиться в стройный рассказ, из которого было бы ясно, кто такая Марианна Годич, где училась дышать в такт пионам, чтобы расслышать шелковый шелест распускающихся на солнце лепестков, и можно ли за геранями спрятать уставший Кишинев. Пришлось возвратиться. Не скрою, с уже предвкушаемой радостью.   – Марианна…  И имя не совсем наше, и фамилия, признаться, тоже не из списка распространенных? Чьих же вы будете? – Родилась и выросла в Кишинёве. Но очень смешанных кровей, как и у многих в Молдове. У бабушки по матери сербско-греческое происхождение, дедушка по матери русский, москвич. Бабушка и дедушка по отцу молдаване, с примесью болгарской крови. Марианной назвали меня мама с папой, но тут же дома начали называть Мариной. Поэтому у меня как бы два имени, одно более привычное, домашнее, второе – официальное. А вот фамилия мне досталась от бывшего мужа (сербская, по-моему), с которым поженились в ранней юности, но не сложилось. Разные люди. Хотела менять, а потом оставила эту мысль, махнула рукой… Приклеилась крепко. Звучит органично, видимо, из-за части балканской крови во мне. – В ту нашу встречу, кажется, Вы рассказывали о саде, который рос при доме, где Вы жили. Этот сад – он для Вас что? Мне кажется, что Вы, хотя и на этаже, душой продолжаете жить там, в каком-то дивном саду… –Детство моё до 8 лет было очень насыщенным временем. Мы жили в старинном доме с большим садом. Одна половина наша, вторая – бабушкиного брата. Удивительным было и само место, в котором стоял дом. Как большая чаша. Он был последним на улице, напротив дома – обрыв, в котором протекал ручей, а на другой стороне обрыва поля. Красиво было, как в сказке. Всю зиму там лежал снег, чистый, каким он бывает только за городом, и эти невероятные белые просторы. Весной в саду распускались подснежники и фиалки, потом нарциссы, сирень, тюльпаны, ирисы, и так, до поздней осени, цвели цветы. Когда наши друзья приходили к нам в гости, говорили, что издалека дом утопает в цветущих вишнёвых деревьях. Похоже на сказку, но так и было. В саду я проводила много времени. Там был целый маленький мир. Как в книге Джеральда Даррела«Моя семья и другие звери» – ее я прочла в третьем классе и люблю до сих пор. Так же, как до сих пор подпитываюсь от детских впечатлений. Бабушка умерла, когда мне было 7 лет. Мама сказала, что психологически не может оставаться в доме, и мы сменили его....

Далее