Из переписки: «Слушай…, если хотим спец эффектов, как прошлогодняя липа, тёмная, (ну, я просто помню, как ты хотела необычных вкусов), то я вот такой Саша-растеряша, и очень рад был, когда выяснилось, что я про целый бидон мёда забыл…Мне тут сначала сказали, что это не липа, а потом попробовали и сказали, тащи все! Я просто, когда в процессе, не сильно этим заморачиваюсь. Процесс главней. А потом – упс!… Я каждой пчеле в глаза смотрю и могу забыть про бидон мёда. Смешно…»
Саша Райляну для меня всегда был парнем одной из столичных интеллигентно-эпатажных тусовок. Знаете, есть такая прекрасная категория людей, «вечно молодых, вечно пьяных», и тут даже не вопрос, а был ли пьян, – это же состояние души мятежной, потому что они – именно те, что видели ночь, что гуляли всю ночь до утра, прям по классику Цою, но в ритмах «Здубов».
Хиппующие интеллектуалы, которые могли погрузиться в ночной спор о принципах мироздания, а на рассвете пойти искать куликов в плавнях какого-нибудь колдовского озера где-то на окраине Кагула. Почему, спросите, Кагула? Потому что наше знакомство началось еще тогда, на любимом фестивале «Лица друзей», куда из столицы ежегодно подтягивались разные, в том числе, крайне необычные люди. Я без иронии – с ними было куда интереснее, чем…
Впрочем, я о Саше. Технарь. Если согласно букве диплома, технолог-машиностроитель. Работал в культовом «Черном слоне» – сначала техником сцены, затем звукорежиссером. Работал со «Здубами» – вокруг «Здубов» и «Слона» и наросла эта тусовка… Словом, мой мозг давно провел свою аналитическую работу по обработке характеристик Саши, наградил эпитетами и уложил сложившийся образ на полку с надписью «Богема».
И вдруг, Саша – пчеловод. Конечно-конечно, я понимаю, что многие из нас способны еще и не на те кульбиты, но… Саша – и пчелы?!– не то, что удалось принять сразу. Мозг сопротивлялся. А вот мне понравилось. Особенно после того, как сняла первую пробу меда. Вот, знаете, иногда попадается просто мед. Мед и мед – ничего особенного. Полезно и сладко. Иногда – недомед. Подозрительный. Не той слезой тянется, жженым сахаром пахнет. А иногда – правильный мед. Душистый, вкусный и быстро заканчивается. У Саши – правильный. Сколько друзей и знакомых подсели! Умеет он как-то договариваться со своими пчелами, чтобы те со всей своей пчелиной душой – к делу… И сам Саша, когда о своих пчелах говорит, елеем голос смазывает, насколько, конечно, он допускает елей. Мне вообще кажется, что, когда он в своем костюме пчеловода слоняется над ульями, в окрестностях, где-то в зарослях акации, напевает Боб Марли, и в воздухе разливается всепоглощающая беспечность и нега. Да и сам Саша летает. Вместе с пчелами. На равных. По одним и тем же делам. Мне даже сон такой снился.
– А если серьезно, то ты меняешься, когда заходит речь о пчелах. Сразу чувствуется благоговение и уважение к ним. Как давно ты «общаешься» с ними? Ты рассказывал как-то вскользь о том, что это твой дядя научил. А чему именно он тебя учил? Когда? Как долго? Были ли какие-то свои тонкости, ну, не знаю, может, какие-то особые ритуалы?
– Могу сказать, что «пришел» к пчелам не сразу. Хотя, лет с 10-ти с ними знаком – мой дядя-пчеловод, со стажем в 60 лет, начал тогда меня брать с собой на пасеку. Никаких особых рабочих трюков по привлечению не проводилось – дядя Ваня не учил, скорее, он показывал, что и как надо делать, и я постоянно пропадал там, на пасеке, мне было очень интересно. Я сам понял, без внешний инструкций, что это моё. А со временем еще и захотел свою пасеку. А что касается тонкостей, то… конечно, они есть, но это секрет фирмы. Тонкость в том, чтобы уехать с пасеки, и прицеп проседал, перегруженный мёдом.
– Твои пчелы какой мед делают? На днях увидела: «продается фенхелевый мед». Даже так бывает? Разве ж они не собирают все, что на пути приличное встретится? Я имею в виду, что, если им среди фенхеля попадется полоса рапса, они гордо пролетят мимо? А читаешь на банках – шалфейный, донниковый, гречишный, подсолнечниковый, каштановый, цветочный, акациевый, липовый, из разнотравья, клеверный… О, а лавандовый, кстати, бывает?
– Ты еще про вересковый спроси! Насчет сортов скажу, что это довольно размытое понятие. Технически считается, что мед определенного сорта, если в нем 60% конкретного медоноса. На практике зависит от места расположения пасеки, и в моем случае, если это акация, то я могу говорить, что акация на все 95 процентов, ибо других медоносов нет. И тот факт, что моя акация не вызывает аллергию, тому доказательство. Вообще, нет аллергии на мед, есть аллергия на пыльцу. Так что, для некоторых людей надо специально держать именно акацию.
Мои пчелы делают два меда — из липы и из акации. Ну, и по августу, разнотравье, но его немного – бидон-два от силы.
Вообще, надо понимать, что у нас в Молдавии два медоноса — акация и липа. Остальные, например, гибридный подсолнух, не представляю. На шалфейные поля не пускают – не для того растили, пристрелят к чертям, и правы будут. Там серьёзное бабло, и всё на экспорт.
Гречишный, из клевера, из донника и тому подобный мед у нас исключены. Тебе любой нормальный пчеловод скажет, что при таких условиях дешевле купить готовое, например, где-то на Украине. Чтобы сделать полтора-два кило меда из клевера, нужно поле с гектар. Для сравнения, одно дерево акации одно дает 5 кг нектара в сутки.
Нет у нас таких просторов, чтоб поля засевать гречихой, донником или клевером. По большей части холмы, и нам неоткуда ждать мёда, кроме как с акации или липы. Это ж не Сибирь тебе – есть куда лететь, и море трав.
– А можно ли говорить, что один мед очень-очень полезный, а другой – так себе? Что влияет на качество меда? Вот о вине говорят: урожая такого-то года. А о меде можно так сказать? Бывает ли так, что пчелы твои сделали мед, особой для тебя гордости?
– Срок годности у меда по сравнению с человеческой жизнью бесконечен, если мед качественный и хранится в надлежащих условиях. Неполезного меда нет – любой лечит, каждый по-своему. Липа лучше для дыхательных путей. Акация хороша для сердца. Все продукты пчеловодства – для здоровья. Хочешь подробнее? Представь, что ты с вечеринки, и тебя мучает легкое недомогание. Так вот, после одного жала ты как новенькая будешь, яд выравнивает давление до идеала в секунды. А как три жала, так ты вообще уже себя чувствуешь полезной обществу. По статистике, у пчеловодов – десять лет в плюс, по продолжительности жизни.
– Кстати, ты сам какой мед любишь?
– Я люблю любой, который есть. Когда наливаешь в банки, всегда что-то прольется мимо. А мне, как человеку, знающему, сколько должны работать пчелы, чтобы сделать ложку меда, понятно, что это не смывать надо, а вот подобрать – и в чай!
– Сейчас много говорят о том, что количество пчел на земле сильно сокращается. Саш, ты как-то на своем опыте можешь заметить какие-либо изменения в выживаемости? В болезнях? В чем-то еще?
– Про количество пчел – это бред. Их, наоборот, всё больше, и это хорошо! Каждый год наши ряды пополняются, и этому не помешать. А кто придумал эту пушку про «Ай, мы без пчел останемся», – идиот, который желал хайпануть.
– Ты со своими пчелами, надо признать, внушаешь оптимизм. Хорошо… а если говорить о пчеловодстве, как о бизнесе. Хочется ли удовольствие перевести в дело? Насколько это трудно? У нас есть Ассоциация пчеловодов, ты в нее входишь? Вообще, нуждаешься ли в поддержке какой-либо? Я имею в виду, коллегиальной? Или государства?
– У меня есть участок для пчеловодства размером в 3 сотки на территории пчеловодного сообщества, которое там и было основано в далеком 85-ом. Этого более чем достаточно. И все, кто там находится, братья по устремлениям и жизненным необходимостях. Я должен платить за то, что я состою в этом сообществе, плюс охрана. Как бы взнос в общину. Государство выделило нам ещё 15 участков в лесу для пчел, с оговоркой, что никаких капитальных сооружений из бетона нельзя строить, и это правильно, иначе там, в лесу, быстро дома построят.
– Сейчас зима. Не совсем, конечно, зима, но, наверное, ты в это время года в Иванчу не ездишь?
– Я вот завтра, например, поеду к своим. Узнать, что они там задумали. Погода такая, что можно прям открыть и посмотреть, а не слушать прибором. Мне необходим этот осмотр: так я начинаю крепче спать ночью, а не ворочаюсь в неизвестности. Каждая семья для меня, как ребенок. За ними следить нужно почти постоянно. Конечно, продуктивный период – 3 месяца, с мая по июнь. В остальные месяцы – уход и обеспечение, работы с пчелами по вопросам удобства.
– Прямо тезисы коменданта общежития.
– Смысл очень простой. Весной я играю в игру, как нарастить как можно больше пчел к акации. Потом задача – сдержать их от излишнего размножения. А в августе надо, наоборот, опять нарастить молодняк, чтоб пошел в зиму.
– Ого… От излишнего размножения сдержать, чтобы не съели весь мед?
– Дело не в мёде. Если не отбирать расплод, улетят в неизвестном направлении. А как осень пришла, надо давать еду искусственно, чтобы матка думала, что всё хорошо, и пора рожать новых. Чтобы ты понимала, нормальная матка сеет 1200 личинок в сутки. В общем, ждешь, а потом с видом победителя сообщаешь, что матка начала сеять, и, значит, будет новая семья.
Без матки нет семьи. У них там свои правила. Матка выделяет некую, образно выражаясь, наркоту для рабочих пчел. За этот запах они, скажем, так, не проходят фейсконтроль в чужих ульях и могут огрести по полной. Рабочие пчелы – это недоразвитые женские особи, которые при определенных обстоятельствах сеют неоплодотворенные яйца, и такую семью легче удалить, чем исправить. Это, если рассказать по верхам. Если же углубиться в суть, то получится очень много и долго.
А еще надо чувствовать. Что сейчас, именно сейчас, надо делать. Это самое сложное.
– Честно говоря, слушая тебя, понимаешь, что никогда не стать мне пчеловодом. Все сложно!
– Люблю новичков! Им вот приходится объяснять, и мне это нравится. Не раз сталкивался, с тем, какую им чушь нереальную заливают в уши. Какой глупости, например, научили мою соседку по даче… Где? На курсах, между прочим. Два года потом переучивал, чтобы, наконец, стала более-менее пчеловодом. Разницу, скажу тебе, в количестве меда ощутила быстро.
– Любишь наставничество?
Спросят – расскажу. Я к ней не лез со своими знаниями. Она приходит и спрашивает, что не так? Оказывается, всё! Переделывает, и — оп! — надо качать мед, слишком много меда! Срочно за медогонкой в магазин! А раньше и не нужна была та медогонка )))
– А что такое медогонка?
– Я понимаю, что многие себе представляют процесс откачки меда приблизительно так: отколупал дырочку в улье, и мед течет себе в бак. Не совсем так. Совсем не так. Я вытаскиваю раму из улья. Стряхиваю пчел, особо дотошных смахиваю гусиным пером, они меня за это жалят, поэтому нужно действовать быстро. Раму – в сундук: в него вмещается до шести рам. Сундук отвозят в домик для откачки. Это такое закрытое помещение (иначе вся пасека сядет на голову через 10 минут), где человек распечатывает рамы и ставит в медогонку – специальную бочку, в которой под действием центростремительной силы откачивают мед. После этой карусели, если все хорошо, я уезжаю оттуда на «Ниве» с прицепом, ощущая приятную тяжесть груза. А рамы возвращаю пчелам. И весь этот процесс нужно делать очень быстро, желательно до 3-х часов дня, потому как дальше начинается истинное зло, когда пять жал за минуту – ерунда.
– Их можно понять. Как-то несправедливо. Они пашут целое лето, а мы у них мед отбираем.
– Я отбираю то, что отложено на зиму. И если не отбирать, то начнут роиться и создавать проблемы. На зиму я им даю корм с запасом в 20%. Они, конечно, те ещё психи, но не против того, что человек создает им гнездо.
– Психи?
– Да! Но совершенно точно могу сказать, что они меня знают. Реально! Я не сразу это понял, сам был в шоке, но факт – они меня узнают, они прекрасно знают, кто их будет кормить сиропчиком и выводить по весне. Когда я возле них, никаких волнений, но стоит появиться наблюдателю, любому стороннему человеку, они звереют! У них очень четкие границы, они живут по своим понятиям, и ведут они себя соответственно. Любой чужак выхватывает по мордам от охраны, которая возле летка. Вот тех реально лучше не бесить: они готовы на всё, если вторгся в их пространство.
Мои и дядины улья стоят в два ряда по 20 метров на расстоянии трех метров друг от друга. И для них это как разные вселенные. А как ещё это назвать, если в сезон 60 тысяч особей живет в улье?!
– А еще какие-то правила поведения с пчелами существуют? Ну, понятно, лезть без надобности к ним в улей не стоит. К чужим не приставать. Но я имею в виду, может, они агрессивны к определенным цветам в одежде? А что-то, напротив, их успокаивает? Вот, читала, в Японии коровам музыку классическую дают слушать. Якобы надои растут. С цветами, уверяют цветоводы, нужно разговаривать. А с пчелами? Разговариваешь? Может, поешь?
– У пчел настолько сильно развит нюх, что им плевать, выпил ты алкоголь или надушился. Стандартный человек для них уже достаточно вонюч. И петь не надо. И разговаривать не надо. Соблюдать тишину, чтобы не бесить. А меня бесят люди, те, которые стоят там, на почтительном расстоянии, и кричат: «Как дела?!!». Я вот точно не могу им крикнуть в ответ. Так что, только киваю.
Если правильно работать и не бесить, то за переборку пасеки обойдешься в 2-3 жала. И я только «за»– это ж мне на здоровье.
О нравах пчел беседовала ИННА ЖЕЛТОВА
