К 90-летию государственного театра имени А. Чехова была представлена премьера «Машинерия. Чехов» Матея Вишниека в режиссуре Петру Вуткарэу. Премьера вызвала бурные дискуссии, что подтолкнуло меня её посмотреть.
Вуткарэу не впервые ставит на чеховской сцене. Его спектакли «Страсти по Андрею» по «Палате N6» Антона Павловича и «Безымянная звезда» по Михаю Себастиану были великолепны и весьма сблизили режиссера с коллективом русского театра. «Машинерию. Чехов» он уже ставил в родном театре Еуджена Ионеско два десятилетия назад, что, казалось бы, гарантирует успех новой постановке. Но мнения резко разделились на зрителей, совершенно не принявших новый вариант «Машинерии», и на поклонников Вуткарэу, к которым я по-прежнему отношу себя.
Спектакль, с одной стороны, вполне ожидаемый от Петру, с другой –совершенно не парадоксальный, хотя Вуткарэу и Вишниек склонны как к утонченности, так и к резковатым контрастам в своем творчестве. Жанр постановки предопределён Вишниеком как пьеса-фантзия, но только ли?
Новая «Машинерия» стилистически близка к мягкому сюрреализму с элементами постмодернизма. Она как бы «договаривает» то, что должно было произойти с персонажами Антона Павловича в итоге. Чехов любил подчеркивать незавершенность судеб своих героев, «подвешивая» их в некоей неопределенности. И именно это подвешенное состояние взято за основу декора спектакля.
Персонажи «Машинерии» играют большей частью босиком, погружая ступни в слой белого песка. Да и все действие имеет некое колебание состояний, напоминающее перетекание песка в песочных часах. Песок Вуткарэу очень любит и нередко использует в своих постановках. Сыпучий фон вполне ясно символизирует бесконечность времени.
В постановке нет резких контрастов, нет привычного понимания драматургии – трудно ставить вне понятной эмоциональности развития событий. Пьеса-Прострация, Замирание, Воскрешение, Воспоминание – она о Блуждании душ в Межвременном пространстве, все еще ожидающих и мечтающих…
Пьеса-фантазия драматурга Вишниека о том, как перед смертью Чехов встречает героев своих пьес, и они сами решают, как им продлить свою судьбу. Они общаются с писателем, советуются, радуются и упрекают известного драматурга в том, что несчастны. А сам Чехов восклицает, что стоит хоть час в день делать хорошие дела.
В первой сцене Антон Павлович (актер Роман Малай) пересекается с энергичным Ермолаем Лопахиным в исполнении Николая Незлученко, умудрившимся вырубить весь Вишнёвый сад, а это 1875 стволов уже состоявшихся деревьев! Ермолай именует себя Царем дураков, но на самом деле, он жертва неразделенной любви, под ноги которой кидает ни в чем не повинный шикарный сад цветущей радости.
Далее появляется странный Прохожий (Юрий Андрющенко), так и не сумевший найти похоронную процессию писателя Чехова. Прохожий – загадочная персона с ногами, окрашенными кровью, даёт прямую отсылку к Образу Смерти, преследующему писателя в лабиринтах времени.
Персонажи пьесы раздвоены на конкретно узнаваемые и мистические. По сцене постоянно бродит призрак Прекрасной Дамы в шикарной шляпе, украшенной крылатой фигуркой Чайки. Дама плывет по сцене, как Сомнамбула, изображая волны птичьего полета с помощью чучела еще Одной Чайки. Неоднократно появляется бледная девушка, чья шея перемотана то черным, то белым шарфом – наверное, это некие двойники Нины Заречной. Не хочется уточнять. И не нужно. Но символы и люди, бессловесные и весьма разговорчивые персонажи скорее мертвы, чем живы. Они воскресают в воображении Чехова-Вишниека на краткое время, когда песочные часы открывают Портал Вечности.
Таким порталом становится знаменитый Шкаф Фирса из Вишневого сада. Появляется на сцене и шикарная Ирина Аркадина в исполнении Веры Марьянчик. Она изумительно нарядна и, словно ведьма, третирует сына Костю за то, что он толком не сумел покончить с собой?! Мадам пытается спеть «Очи черные», но вовремя исчезает, быстро исчерпав свои «вокальные данные». Звучит в спектакле и «Марш славянки». Вокалом балуется вечно неуместный Прохожий. Но в целом музыка Макса Кутюро удачно смягчает действие поэтично-трансцендентным настроением.
По высказыванию Вишниека «театр Чехова – машина, разламывающая судьбы», и он предлагает «взглянуть на этот механизм, чтобы понять, почему он никогда не останавливается, жертвы редко протестуют, а Машинерия поглощает самого Чехова».
Так почему же? Да потому что Чехов – реалист. Он не жалеет своих героев, не создает им жеманных удобств и, как Истинный Медик, препарирует их Души в Мясорубке Судеб.
В «Машинерии» персонажи забавно «решают» свои проблемы – к примеру, дядя Ваня убивает Серебрякова и попадает на каторгу. «Убитый» тоже возникает на сцене и смеется над подвигом мягкотелого «протестанта» Войницкого. Тем не менее, Иван Петрович весьма доволен судьбой каторжанина, наказав и себя, и Серебрякова за 20 лет бессмысленных страданий. Хочется поздравить Геннадия Бояркина, весьма экспрессивно изобразившего «героизм» знаменитого дяди Вани.
Из актерских побед назовем Раневскую в исполнении Раисы Хаит. Она жаждет чуда, любви, вызывая неподдельное сострадание, тоскуя по своему сыночку-утопленнику.
Трио красавиц-сестер приходит к уже неживому Чехову, плавно смещая Время руками-крыльями. Они как некие пифии предсказывают будущее и очень хороши в исполнении Натальи Корнигруцы, Марианны Дроздовой и Ирины Тарасюк.
Сценография и костюмы Стелы Веребчану весьма убедительны и создают атмосферу ирреальной красоты. Прозрачные ткани, шлейфы, шарфы подчеркивают бережную деликатность, с которой творцы постановки относятся к творчеству великого русского драматурга. Он нужен нам сегодня как близкий друг, искренний собеседник, умеющий повеселиться на собственных поминках. Покойный Антон Палыч охотно выпивает вместе с Михаилом Львовичем (Денис Перев) и Иваном Романовичем (Дмитрий Коев), препарирующим его же труп.
Черный юмор, поэтическая меланхолия, ирония, сарказм и нежнейшая человечность органично переплетаются в «Машинерии-2024», с чем однозначно поздравляем Петру Вуткарэу и актеров чеховской труппы. Режиссер успевает процитировать манеру частых воздыханий из постановки «Дади Вани» Санду Козуба в диалоге докторов. Есть и метод полифонии речи, когда персонажи говорят одновременно с самим Чеховым – это наложение напоминает сцену в беседке из «Чайки» Йосифа Шаца. Все потрудились на славу, вложив в спектакль максимум сил и любящую душу, придав «Машинерии» нежную сердечность, которой так сегодня не хватает!
Вместе со мной 24 марта 2024 года на спектакле присутствовало немало знатоков творчества Петру Вуткарэу. По мнению Юрия Маховича: «Петру Вуткэрэу – непревзойдённый мастер режиссуры со своим уникальным видением литературного материала, неисчерпаемой фантазией и безупречным артистическим вкусом. Пьеса заставляет зрителя задуматься о важных вещах, о смысле жизни и творчества. Надеюсь, спектакль займет достойное место в репертуаре театра. Спасибо!».
«Я люблю творчество Петру, – признается Наталья Анисимова. – И все его спектакли, начиная с самых ранних, это еще и про дух времени, и такая тонкая филигранная игра смыслами, образами, поиск своего уникального языка. Хорошо, что у нас есть Вуткарэу».
Элеонора Владимир выразила свои чувства к «Машинерии», как желание «Смотреть ещё и ещё… Благодарю всех наших актёров! Не могу выделить никого конкретно! Все великолепны! Спасибо за спектакль!!!».
«Была на премьере, – отмечает Надежда Плакидина. – Многогранный, всеобъемлющий спектакль, если только можно объять необъятное. Видна точка зрения режиссера, что придает лицо спектаклю. Можно соглашаться или нет – это вопрос к думающему зрителю, но согласна – за несколько месяцев создано то, что нужно увидеть и осознать. Особенно, если это связано с твоей культурой. И что важно – для труппы театра, – с каждым была проведена огромная работа для воссоздания чеховской мелодрамы, для придания блеска актерской игре и немного импровизации».
Да, Вуткарэу много сил отдает работе с актерами. Это я помню из интервью с ним еще во времена подготовки «Безымянной звезды» на чеховской сцене. Он погружает коллег в необходимые состояния, отрабатывая все подробно, детально, умея при этом создать особую атмосферу действа, в данном случае, завораживающе пространную, по сути, не определимую словесно. Его «Машинерия» – поэзия смерти, любви, тоска неосуществленных желаний, столь понятная нам сегодня. Мы давно ждем призрачного счастья, а жизнь готовит нас к состоянию вечности, в котором нет ощущний, а лишь шарфы, шлейфы и обрывки воспоминаний о будущем…
Музыкальный критик (Р. Молдова)
Елена УЗУН
