Знаменитое меццо-сопрано Тамара Григорьевна Алешина-Александрова оставила неизгладимый след в истории молдавской оперной сцены.
Родилась певица в 1928 году в Харькове на Украине. По окончании харьковской консерватории стала солисткой Молдавского театра оперы и балета. С 1969 года преподавала пение в Молдавском институте им. Г. Музическу. С 1978 года стала заведующей кафедрой вокала, с 1981 года — доцент. В 1967 году Алешина получила звание Народной артистки Молдавской ССР, а в 1976 году — Народной артистки СССР. Умерла 24 декабря 1996 года в возрасте 68 лет в Кишиневе, и каждый год в декабре Национальный театр оперы и балета имени Марии Биешу вспоминает великую певицу.
До семидесяти лет Тамара Григорьевна не дожила лишь года полтора, но дай Бог каждому такую яркую артистическую судьбу. За 40 лет существования молдавской оперы это было самое мощное меццо-сопрано с колоссальным звуковым диапазоном и драматическим дарованием. Достаточно вспомнить тот факт, что она была удостоена звания Народной артистки СССР, ее, как и Марию Биешу, звали петь в Большой театр, в Москву!
И не просто петь, а остаться и работать в московской труппе.
«В Москве и Ленинграде Алешину признали лучшей исполнительницей партии Азучены в «Трубадeре» Д.Верди, — вспоминал Главный режиссер молдавской оперы Еуджен Платон. – Ее Ольга в «Евгении Онегине», Графиня в «Пиковой даме», Любаша в «Царской невесте», Кармен, Аида и Амнерис, Княгиня в «Чародейке» были не только выразительны и потрясающе убедительны. Искусство Алешиной отличали особая гражданственность и актуальность. Ее роли были поразительно современны и чутко перекликались с проблемами нынешних поколений. Хороших голосов я на своем веку слышал немало, но творчество Алешиной стало уникальным именно благодаря этому сплаву вечного и современного, подтверждающего давнюю истину, что искусство вне времени не бывает. Коллектив ее очень любил, ее так и называли «наша Тамара». И, несмотря на то, что родом она была с Украины, стал истинной патриоткой молдавской оперы. Она настолько вросла в театр, что никакие, казалось бы, более престижные предложения не убедили ее расстаться с родным любимым коллективом. Более того, она создала ряд интересных образов в операх молдавских авторов: Ольга в «Героической балладе» А.Стырчи, Кэтэлина в «Аурелии» и Роксанда в «Грозоване» Д.Гершфельда».
Певица пришла в молдавскую оперу, решив, что в молодом формирующемся театре будет интереснее, и сразу стала одной из ведущих солисток. Она начинала вместе с Василием Третьяком, Валентиной Савицкой, Федором Кузьминовым, Виктором Куриным, Полиной Ботезат, Людмилой Ерофеевой, Анной Шевченко, Николаем Башкатовым, Борисом Раисовым и Кирой Горлач. Это было первое поколение певцов–энтузиастов, очень дружное, единое в своих устремлениях и фактически определившее имидж театра.
«Алешина всегда была смелой, решительной, не боялась новых ролей и трудных партий, много сил отдавала общественной работе, была в Президиуме Театрального общества, успешно преподавала и меня привлекла к педагогике, — признается Народный артист Молдовы Владимир Драгош. – Настоящая аристократка, интеллектуалка, очень принципиальная, требовательная к себе и коллегам по сцене, она учила студентов не подражать, а искать свои краски, нюансы, да, впрочем, такой она, и трудно было быть. Ее мощный трагедийный талант, безусловно, свойство врожденное. Подражать можно было скорее ее преданности делу и профессиональной гордости. На таких именах театр держался, ее актерская сила создавала своего рода электрическое поле, мгновенно преображающее всю сцену, хотя она не подавляла, а вела за собой, вдохновляя своим примером. Мнение Алешиной было очень авторитетным, но ни в коем случае авторитарным».
Она получила прекрасную вокальную школу и не терпела вольностей в стиле, строго следовала академическим правилам. В то же время умела постоянно быть интересной, импровизировала на сцене.
Сама певица говорила
— Это только кажется, что артист поет одно и то же. У меня свое правило – каждый спектакль начинать так, как будто я свою роль до конца не представляю. Эта игра – часть моего профессионализма. И, конечно, часть характера: мне действительно любопытно, как поведет себя моя героиня. А еще больше – окружающие ее герои. Ведь это всегда почва для неожиданностей, особенно если партнер – живой ищущий певец».
«Алешина – это глыба, и, если провести аналогию с живописью, то это мастер крупного мазка. Она именно оперная певица, умевшая подчинить себе публику благодаря редкому сплаву сильнейшей актерской экспрессии, точной эмоциональной выразительности и глубокого знания законов музыкальной драматургии, — отмечает коллега и однофамилица Тамары Григорьевны Людмила Алешина. – Когда приходит молодежь в театр, мы говорим: ну, распоется со временем, научится. Алешина сразу заявила о себе и, подобно локомотиву, тянула на себе весь спектакль. На нее равнялись, рядом с ней халтура была непозволительна. Ее ученики поют в Кишиневе, Испании, Киеве, Констанце. Алешина влияла на молодежь, главным образом, как личность – яркая, эрудированная, величественная и очень сценичная».
К счастью сохранились высказывания Тамары Григорьевны об оперном искусстве, по сей день актуальные и поучительные.
— Труд оперного певца – это «сладкая каторга», а сама опера – искусство мудрое и заслуженное, вдохновенное и загадочное…
— Опера – это неповторимый взгляд на жизнь во всем ее переменчивом многообразии. В опере действуют, во всяком случае, должны действовать живые люди, а не персонажи. Я не исключаю интереса публики к выступлению того или иного артиста. Но главная причина интереса к знакомым операм все же в неисчерпаемости богатства мыслей и чувств, рождаемых оперным представлением в целом — звучанием оркестра, пением солистов, хора, работой художника…
— Меня всегда настораживала слишком активная режиссура в опере. Мне видится за этим какая-то угроза композитору. Какое-то ущемление его власти. Возможно, я в чем-то слишком традиционна или старомодна. Но я в опере молюсь только двум богам – композитору и режиссеру. Так было и в борьбе за мою Кармен. Особенности характера, ведущие к гибели. Какие они? Нет, дело не только в демонических страстях Кармен. Мне не хотелось делать ее «роковой женщиной». Кармен лукава, жизнелюбива, а временами и возвышенно лирична. Удивительный образ! Все время в резких внезапных переходах, сменах настроений, в эмоциональных взрывах. Кармен любит глубоко страстно, самозабвенно, гордо и красиво. Так и умирает. Все это есть в гениальной музыке Бизе… Я
не отвергаю режиссуру. Но я за то, чтобы режиссер помогал зрителям волноваться открытиями в музыке, в композиторском мышлении. В них масса неожиданностей, поиски ради максимального раскрытия знакомой, но всегда в чем-то новой музыки и через нее характера героя…
— В искусстве понимать, значит, уметь. Когда этого соответствия нет – нет и искусства. Уметь для меня, значит, с самого начала точно взвесить свои профессиональные возможности. Надежны ли мои конкретные знания предмета, скажем, истории нравов, обычаев народа, о котором рассказывает опера? Все ли понятно в либретто? Верно ли я ощущаю стилистику автора, понятны ли мне вокально-драматические задачи? С таких вопросов начинается путь к образу. Но одно дело понять, каким путем идти к нему, а другое – суметь это сделать…
— В моих работах часто отмечали сочетание ясности формы. То есть классики с романтической приподнятостью чувств. Я, действительно, стараюсь в каждой роли сочетать и то, и другое. И если к вокальной стороне образа я отношусь преимущественно как «классик», то к драматургической — как «романтик»… Мне импонируют актеры страстные, открытые, это не значит, что я противница творческого самоконтроля. Я – за ясность и чистоту, искренность рисунка любой роли. Выражение самой бурной эмоции окажется самым поверхностным, будет коробить своей прямолинейностью, если чувство не проверяется художественным интеллектом…
Музыкальный критик (Р. Молдова)
Елена УЗУН
