Елена УЗУН о премьере «Адама и Ева» в театре «Лучафэрул»
Средь миллионов лиц, людей и судеб, мы ищем лишь одну, похожую на нас. Родную душу в мире, где только Ты и Я. Мы ищем вечно, долго, волнуемся и ждем, появиться ли теплый прозрачный свет, который тонкой нитью связан со мною и тобой…
Такие строки рождаются при мысли об образах прародителей рода человеческого. Они символы Любви и Жизни, отнюдь не простые и неоднозначные, как и новый спектакль театра «Лучафэрул» по роману Ливиу Ребряну «Адам и Ева», сценарий Бориса Фокши.
Это неожиданная работа режиссера Бориса Фокши — и не спектакль вовсе. Скорее Пантомима, Транс, погружение в область воспоминаний истории человеческой. Это и не действие, а мучительный Поиск себя в образах столь многочисленных и разных, что создается впечатление расколотой мозаики, которую Адам тщетно пытается собрать в одно целое.
Не тут –то было. В экспонировании главных героев Ева успевает лишь мелькнуть в распахнувшемся окне. Редкой птицей воспарит она в душе Героя и тут же будет украдена унификацией технократии, превратившей женщину в тираж гламура и инструмент услаждений.
Адам не сдается и 8 раз подвергается реинкарнации, чтобы узреть корень проблемы Одиночества и неумения удержать вторую половинку подле себя. Восторженная Ева мчится навстречу к любимому со всей силой женского инстинктивного естества. Но внешние силы не дают соединиться идеальной паре, пока совпадут все пазлы Большой Игры Человека и Космоса.
Обретут ли они друг друга? Нет ответа, нет границ. Мелькают тени, крылья, дожди, облака — Просвет и снова Тьма. Сквозь бурю и грозу, сквозь воду и песок мы видим знак — то свет жемчужины, рожденный в створках Космической Раковины, в лоне которой зреет Продолжение. Но прежде будут сражения и слезы, соблазны и аскетизм в неуклонном Движении по Спирали…
Первое погружение в Спираль, образующую восемь кругов-трансформаций – это обычные люди – сегодняшние, наивные, но полностью зависимые от условий современной жизни . Здесь в роли главных героев выступают Константин Гарбуз (Адам) и Родика Мереуцэ (Ева). Он – чистая душа, трепетная и неспокойная, счастливая только в тандеме с Ней. Она – сексуальная, изящная, жаждущая жизни и ее продолжения в роли Матери.
Второе погружение – это Древняя Индия с ее буддисткой символикой и магией кармических перерождений. В силу вступает яркое дарование Cтелы Веребчану, создавшей 160 изумительных костюмов для всего спектакля. Такой мощную «драматургию облачений» я у Стелы еще не видела. Восемь раз она работает в совершенно разной стилевой зоне, сохраняя при этом единое образное пространство, словно ртуть перетекающее из образа в образ.
Ее костюмы ярки и карнавальны, лаконичны и пафосны, архаичны и современны. Костюмы сами становятся персонажами игры, работая вместо слов, потому что текста в постановке нет! Чего стоит Бог Ганапати с золотой головой Слона — символ мудрости и благополучия. Наиболее почитаемый из богов индуистского пантеона он великолепен в исполнении Вячеслава Мереуцэ.
Персонажи спектакля немы. Но есть музыка Юрия Алябова. Шумы, гипнотическое звуковое воздействие, попытка что-то высказать не словом, но звуком. Герои по сути – мифы, тени, и даже мертвецы, не имеющие права на Слово, потому что не могут явиться в реальность, пока первичные образы не сольются в одно целое. Композитору Алябову удалось весьма интересно создать восемь Храмов Звука, подчеркнувших красочность перевоплощений.
И вот третье погружение – Древний Египет – с его сфинксами идей и людей. Это монументально-красочная магия фигур и мощностей, стихий и тайн Космоса. Когда в движение приходят силы не только Живых, но и Мертвых . Черный Бог Анубис с головой собаки хорошо известен как проводник в мир мертвых. Богиня Бастед с головой кошки в египетской мифологии есть символ радости и веселья. Во всех нарядах много золота и особая подчеркнутость шикарной окантовки – орнамент и золотая кайма! Этот шик присущ как Индии, так и Египту. Но царственная красота не вечна и всякая попытка обрести Счастье бывает сокрушена и развеена по ветру.
Напомним имена восточных двойников Адама и Евы: в Индии это Патрисия Плынгэу (Навамалика) и Джиджи Табарча (Махавира). В Египте Стела Фокша (Исит) и Вячесла Мереуцэ (Унамону).
Экзотика древности в сочетании с грубой природой варваризма бурлит в сценах из истории Вавилона со Светланой Парфени (Хаммой) и Игорем Изманом (Гунгунумом) в образах главной любовной пары.
Второе действие великой партитуры Любви раскрывает Италия в тандеме Сервилии в исполнении Дианы Казаку и Аксиуса в трактовке Влада Исаак. Это самая органичная и цельная часть спектакля, где герои произносят некое подобие слова Любовь, звучащие отдаленным эхом. Италия окрашена магнетизмом воды, обычно символизирующей память чувств. Ведь Италия страна любви — Ромео и Джульетты, Лауры и Петрарки. В итальянском эпизоде режиссеру Фокше и композитору Алябову удалось достичь максимального единства Идеи и Звука, подчеркнутой изумительностью тонкостью костюмов Cтелы Веребчану.
Движение по Европе подхватывает погружение в Средневековую Германию с главными героями Марией (Виорикой Казаку) и Гансом (Олегом Маковей). В немецкой линии спектакля доминирует тема веры, пробивающей первый ростки христианства сквозь хаос язычества и вольных душ. Очень хороша музыка этого эпизода с грозными звучаниями органа, провозглашающими величие Бога над человеком.
Изысканно-вычурная Франция стала седьмой ступенью перевоплощений, в которой революционная символика становится символом свободы чувств Ивонны (Елена Мокану) и Гастона (Олег Лунгу). Здесь буйствует царство костюмов Cтелы Веребчану и образной динамики Бориса Фокши.
А надо сказать, что Борис готовил эту постановку целых два года, тщательно отрабатывая каждый пласт драмы. Он долго работал с символикой проекций, создающих тревожно-зыбкую визуальность пьесы в виде непрерывно меняющихся стихий, конденсаций, полетов и космических панорам. Полифония образов в этом спектакле достигла максимальной степени насыщенности, соединив тени проекций, лейтмотивы пластических этюдов трио девушки-птицы на мужских плечах в сопровождении дамы на фоне постоянного поиска объятий мужчин и женщина, хватающих пустой воздух вместо любимых рук. Весь спектакль сделан очень сложно пластически и многопланово в исполнении.
Последний этап погружений опускается на землю Румынии начала ХХ века. Это изысканный модерн идеально выкроенных платьев, изумительных шляпок и крепко скроенных мужских костюмов. Модерн зажиточной жизни буржуа, танцующих и благоухающих предвоенным счастьем. Такой Румыния более не была, и такой ей хочется возродиться в идеале.
Но долгий путь Адама и Ева, путь совокупления двух раковинок в одно целое еще не завершен. Наступает момент, когда сражение Внешнего мира с Внутренним, выиграно в пользу Любви. Адам перестает грезить, страстно обнимает Еву и удерживает ее нежное тело, несмотря на все попытки разорвать их тандем. Любовь торжествует и Внешний мир преклоняется перед царством Идеальной Любви, побеждающей все напасти и преграды.
«Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя…
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света»
Иннокентий Анненский.
Автор статьи музыкальный критик (Р. Молдова)
Елена УЗУН
