Эту часть рассказов про чудо мы захотели начать стихотворением современной поэтессы Алисы Орловой, нашей бывшей соотечественницы, больше известной в Молдове под фамилией Ягубец.
Почему именно им?
Возможно, потому что то, чем в этот раз делятся наши собеседники, по большей части касается детей и родителей.
Трогательное, почти хрустальное, оно, как в зеркале, отражает наши чувства и к рассказчикам, и к их историям, и, конечно же, к Светлому Христову Воскресению!
Бог выдохнул… и время началось.
Качнулась на ветру земная ось,
Хрустальный свет рассыпался по полу…
Забилось сердце детское в груди,
Ещё не зная, что там впереди –
Но не готовое к иному…
Но сколько горя ни отмерено ему –
Момент явления на свет
рассеет тьму
И в смертный час напомнит о начале.
Соединятся так – младенец и старик…
И Бог, возрадовавшись, будет среди них.
И никакой печали.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Олег Таценко и Александр Димитров
Розовые на белом
Мы вообще за другим ехали, но за два километра до Покровки Александр Федорович проснулся, подхватил рюкзак: «Водитель, остановитесь!» Я ему: «Куда?» Он: «Сейчас увидишь, выходи быстрее». Ну, вышел: пурга, трасса пустая, за полем ветер треплет печные дымки села Рудь, нормальные люди по домам сидят, празднуют, а Александр Федорович надумал переодеваться. Холодно ему. Ну, понятно, не на такую погоду рассчитывали – в Кишиневе тепло, пасмурно и сыро, а тут такая буйная зима – старый Новый год на календаре. Переодевается, и то из-под свитера, то из-под рубашки бубнит: «Ты же сам хотел «Дугу Струве» увидеть, статью написать, вот как раз выпал случай».
Откуда случай у него выпал, я не знаю. Но снаружи мороз и секущий снег, а маршрутка с теплым салоном задними огнями мигнула и покатила в Покровку, а мы остались «Дугу Струве» искать. А он все переодевается. Мне от его вида холодно: «Одевайся быстрее, морж ты этакий!» Но быстрее он не мог, все путался в рукавах, пуговицы цеплялись за бороду. Зато куртку надел без проблем и сразу довольный жизнью: «Юрич, нам кажется сюда», – и трусит через шоссе.
А за ним поворот — дорога между яблоневыми садами. Ветер гудит в низких яблонях, его намело уже с полметра, Я бубню: «Замечательное время для командировки, хоть бы не околеть», но иду за Александром Федоровичем, по его следам ступаю – обувь у меня для такой погоды не совсем подходящая. Иду и представляю, что на месте Дуги разрушенный фундамент из выщербленных желтых кирпичей – обсерватории, или что там было, когда Землю измеряли. Так представлялось – желтых кирпичей, хотя их в Молдове отродясь не было.
Шли минут пятнадцать. Взмокли уже. «Нет, Юрич, – поворачивает ко мне свое бородатое, облепленное снегом лицо Александр Федорович, – не туда идем, слишком далеко зашли». Я ору сквозь ветер: «Следопыт из тебя, в карту хоть бы взглянул…» «Не ругайся, Юрич, когда нам еще повезет с таким снегом?!» Он прав, погода для наших мест необычная, но ей лучше любоваться из окна теплой комнаты, а не шляться по голым яблоневым садам.
Монумент «Дуга Струве» мы находим за следующим поворотом. Александр Федорович все-таки вспомнил, куда идти: «Нам, Юрич, нужна другая дорога, там у поворота что-то вроде часовни». Вышли на трассу, я за Александром Федоровичем плетусь, дуюсь на него – уже в Покровке бы были.
Но действительно, у следующего поворота желтеет что-то похожее на крошечную часовню – поднимается над холодными кустами купол с крестом. Сникший было Федорович, ожил и обрадовался: «Я же говорил! Тут где-то и Дуга».
Точно, как у часовни повернули, дрожит на ветру, поскрипывает большое панно – белое с зеленым.
На нем все и написано, как Фридрих Струве в XIX веке измерял кривизну Земли, как протянул геодезические точки от Норвегии до Черного моря. Сейчас их осталось очень мало, каждая точка – памятник. Эту нашли несколько лет назад, тоже поставили памятник. Сейчас он, как и другие подобные точки, под защитой ЮНЕСКО, и этот монумент – единственный в Молдове памятник под охраной ЮНЕСКО. Из-за этого надо было столько мерзнуть!
Я опять взялся донимать Александра Федоровича: два километра в пургу, чтобы прочитать вот это! Да в Интернете полно информации об этой дуге. Но Александра Федоровича прошибить трудно: «Ты, Юрич, еще памятник не видел». И точно, я же на кирпичи хотел посмотреть.
А часовня колодцем оказалась. Он там, внутри, под куполом. Мы заходили вовнутрь, неуютно там и сыро.
Монумент «Дуга Струве» действительно недалеко оказался. Белый, одинокий, продрогший, как и мы. За яблонями его почти невидно, роста он невысокого – немногим более человеческого. Стоит этот несчастный монумент метрах в пятидесяти от дороги, увенчан шаром – образ Земли, кривизну которой измерял Струве.
Я по площадке походил, каблуками снег порасчищал – только вымощена она новыми плитками, никаких исторических кирпичей.
А ведь в каком-то Интернет-издании писали… Александр Федорович на меня глазки таращит: «Ничего, Юрич, нет, только эта площадка и обелиск. Правду говорю, я тут летом был». Летом он был! А меня, значит, сюда в стужу. Не мог до лета подождать!
Я, расстроенный, вокруг хожу. Ждал исторического чуда, а тут современный памятник, и никаких артефактов. Наткнулся у края площадки на сорванное ветром панно, точно такое же, как у «часовни» – бело-зеленое, взялся его поднимать, а его ветер гнет, из рук вырывает, да и тяжелое оно. Федорович на помощь пришел, да без толку, – не дает ветер его поднять. Прислонили мы его к раме и так оставили. Снег тут же его припорошил. «Ну что, Федорович, пойдем. В Покровке нас заждались…» И оборачиваюсь. А передо мной яблоня вся в красных яблоках. Кругом снег, пурга, а тут дерево, красными яблоками усыпано. Словно кто-то специально эти яблоки не сорвал, чтобы они светили своими теплыми красными огоньками сквозь январский холодный снег.
Прямо новогоднее чудо! И так это было необычно и чудесно, что мы о дуге Струве забыли. Федорович даже замурлыкал: «Яблоки на снегу, розовые на белом…» А я яблоко сорвал и в рот тяну, а оно, зараза, мороженное. Чуть зубы не обломал. Мне и в голову не приходило, что яблоки могут замерзнуть. Все равно, такое чудо среди зимы – яблоки на дереве: красные, твердые, холодные. Я пару штук сорвал, положил в карман, пусть отогреются. А карман тут же намокать начал. Когда обратно шли, Александр Федорович мне посоветовал: «Ты эту историю не забудь. Через несколько лет Инна Желтова попросит рассказ о чуде написать, так ты ей этот. Чем не чудо? «Розовые на белом»!
Svetlana Bădoi
De curând am fost provocată să scriu. Să scriu nu pur şi simplu, ci să povestesc despre un miracol din viaţa mea. Provocarea a venit de la o colegă de facultate care m-a contactat într-o zi, probabil emoţionată la vederea celor câtorva fotografii, postate de mine pe o reţea de socializare.
Recunosc că viaţă mi-a oferit nenumărate miracole, pe unele dintre ele le-am trăit cu mari emoţii, iar pe altele le-am sesizat mult mai târziu. Ca şi pentru orice femeie, miracolul suprem pentru mine a fost venirea pe lume a celor doi copii. Stând pe patul din maternitate şi aşteptând, în travaliu, venirea în familia noastră a celei de-a două minuni, nu simţeam decât mulţumire sufletească, împlinire şiuşurare. Aveam deja un băieţelşi acum urmă o fetiţă. Totul se întâmpla în 1994.
Am născut uşor, fără complicaţii. Copilul a fost dus în salonul de nou-născuţi. Nimic nu prevestea ceva ieşit din comun. Dar după o zi, vestea că fetiţa suferea de Sindromul Down a căzut că un trăsnet. Şi mai urât a fost faptul că „verdictul” l-am primit nu de la doctor, ci de la o infirmieră, femeia care matură şi spală pe jos în saloane. Nu eram pregătită moral pentru o asemenea veste. Simţeam cum mi se preling lacrimile pe obraji şi nu puteam să le stăpânesc. M-am consumat mult, pentru că nu ştiam cât de grav este afectat copilul. Că într-un final, doctorul care a asistat la naştere să-mi spună sarcastic: „Stai liniştită, dragă. Eşti tânăra, mai poţi avea copii.”
Am plecat din maternitate dezamăgită de personalul medical, care era afectat încă de gândirea comunistă.
De aici a început drumul anevoios şi lupta cu societatea şi sistemul. Am citit mult despre această boală, m-am documentat din nenumărate surse. Aşa am aflat că boală are mai multe stadii: de la idiotism complet până la copil aproape normal. Şi că vindecare sută la sută nu există. Pentru a afla stadiul bolii trebuia să aşteptăm.
Între timp fetiţă creştea. Cu greu a început să meargă cu propriile picioruşe, abia pe la vârstă de doi ani. Era foarte sensibilă la tot felul de viruşi, am stat internată cu ea prin spitale ani la rând. La vârstă de trei ani am aflat, la fel de întâmplător că şi faptul că avea Sindromul Down, că are dreptul la asistent personal şi la gradul I de handicap. Sarcina să ne informeze despre asta încă la naştere stătea pe seama medicului de familie, dar acest lucru nu s-a întâmplat. Parcă totul era potrivnic nouă.
Plimbaţi pe la diverse instituţii, am reuşit să-i completăm dosarul cu actele care ni s-au cerut şi astfel am obţinut gradul I de handicap şi dreptul la un asistent personal. Dar pentru că aceasta nu era suficient, an de an am fost „taraţi” printr-o comisie de evaluare a stării copilului, unde eram umiliţi prin cozi imense, cu toate că ştiinţa a dovedit clar că vindecare sută la sută nu există.
I-am făcut primul test IQ pe la vârstă de patru ani şi am aflat că boală nu este avansată, că copilul este aproape normal, doar că are dificiente de limbaj. Deci mai există speranţa că fetiţă se poate recupera prin logopedie, chinetoterapie, multă răbdare, atenţie şi afecţiune.
Mai târziu am înscris-o la o şcoală specială cu renume, unde a învăţat lucruri şi materii utile pentru nivelul ei de dezvoltare. Acolo şi-a dezvoltat simţitor limbajul şi gândirea. Acasă o tratam ca pe un copil normal. Niciodată nu am făcut diferenţa dintre ea şi fratele ei mai mare perfect sănătos. Nu îi lipsea absolut nimic. Încercăm să-i descoperim abilităţile. Aşa a apărut şevaletul şi vopselele, pentru că îi plăcea să picteze şi să coloreze, aşa au apărut diverse instrumente muzicale şi un microfon, pentru că îi plăcea să cânte. Acum excelează şi în ale dansului.
Anual i-am făcut testarea IQ şi de fiecare dată am rămas plăcut surprinşi de evoluţia fetiţei noastre.
De curând a împlinit 23 de ani. O cheamă Ana-Maria-Loredana. Este o fire veselă, optimistă şi foarte sinceră. A fost, este şi va fi copilul nostru special, copilul soare, copilul care îi molipseşte de dragoste pe toţi cei care o înconjoară, copilul cu privirea care emană bucurie. Nu ne slăbeşte din priviri niciodată. Trebuie să fie la curent cu tot ce se întâmplă în jurul ei. Este prezentă în viaţă noastră tot timpul, „ne ţine în priză”, nu ne lasă să îmbătrânim. Dacă o întrebi: „Când este ziua ta?”, îţi va răspunde fără ezitare: „Mâine.” Şi nu contează că mâine este luni, marţi sau oricare altă zi din săptămâna. Ziua ei este în fiecare zi, pentru că aşa vrea ea, pentru că aşa simte ea că viaţă trebuie trăită că o sărbătoare.
Ana-Maria-Loredana este miracolul din viaţă mea, din viaţă noastră. Un dar dat de la Dumnezeu, care ne ţine familia unită, care ne învaţă să ne autodepăşim, care ne învaţă să gândim pozitiv şi să ne redescoperim umanitatea profundă, care, până la urmă, ne face viaţă mai frumoasă şi pe noi mult mai responsabili pentru deciziile pe care le luăm.
Bucureşti, România.
30.03.2017.
Артем Гарага
Прошло не так много времени с тех пор, как я повторно для себя, и впервые для моей собеседницы, произнес определение чуда. Оно случилось в животе моей мамы.
На тот момент, у нее уже был ребенок, моя сестра. Виолетта старше меня на год и восемь месяцев. Второго малыша мама, конечно же, хотела, но из-за семейных и бытовых проблем, об этом всерьез не задумалась. Папа в то время искал себя, искал музу. Так и не поняв, что она рядом, считай, под носом, он оставил нас.
…Мама возвращалась с базара. В троллейбусе было людно, свободных мест не наблюдалось. Она задумчиво вглядывалась в окно, и ни тяжести пакетов, ни усталости не ощущала. На предложение пожилой дамы занять ее место, мама, улыбнувшись, отказалась. На что бабушка настоятельно возразила: «Присядь, деточка, ты беременна».
Удивлению мамы не было предела. Оказалось, шел уже четвертый месяц моего существования, хотя никаких поводов для подобных предположений я, видимо, не подавал, да и живота совсем не было. Видно, Бог уберегал маму таким образом от возможных на тот момент глупостей.
Мама пересказывает мне эту историю раз в год. Так происходит, что раз в год, я решительно опускаю руки. Просто останавливаюсь. И перестаю верить в чудо. Мысли об аборте маму все-таки посещали – сложности поджидали на каждом повороте. Но она решила подарить мне шанс, предоставив эту возможность – появиться на свет.
Мамин рассказ – не что иное, как чудо. После услышанного мне легче летать по миру, легче дышать, легче видеть в людях воплощения чуда. Ведь стольким этот шанс – жить – мог бы выпасть, но так и не выпал. Вера в чудо помогает идти, спотыкаться, падать. Падать, но, всё же, летать.
Наталья Шмургун
Мое Обыкновенное чудо!
Так уж повелось, что надежда на чудо каким- то особенным образом обостряется у нас в канун Нового года и Пасхи. Мы просим о чуде исцеления, чуде спасения, чуде притяжения, и в нашу жизнь приходят судьбоносные встречи, удивительные совпадения, приятные неожиданности, вещие сны. Даже самым закоренелым скептикам хоть раз в жизни выпадает случай, при объяснении которого они только разводят руками: «Не понимаю, как это произошло – просто чудо какое-то!»
Мы слышим о чудесах постоянно: кто-то срывает джек-пот в лотерее, и в одночасье превращается в богача; кто-то доказывает сложнейшую теорему и переворачивает с ног на голову наше представление о мироздании; а кто-то вдруг, нежданно-негаданно, становится Президентом!
Чудо – сложно понять и объяснить логически, но это то, что не устаёт нас радовать, поражать, восхищать.
Для меня это чудо – моя дочь Даша. Ее появлению я обязана Богу, который в своей великой мудрости подарил людям главное чудо – способность иметь детей.
Даже ощутив это на собственном опыте и прочитав научное объяснение процессов оплодотворения, мне до сих пор кажется невероятным, что я, человек, смогла подарить жизнь другому ЧЕЛОВЕКУ! Помню, как в роддоме от осознания этой данности меня буквально захлёстывали эмоции, казалось, что за спиной выросло два крыла, и я умею летать, как птица! Никогда не забуду, как я тогда все не могла уснуть от умиления, удивления, переполняющей меня любви и нежности к новому существу, которое вошло в мою жизнь.
Скоро моей Даше исполнится 18. Но я все так же не нарадуюсь этому чуду. И пусть мы во многом по-разному смотрим на этот мир, между нами бывают и споры и недопонимание, главное – МЫ ЕСТЬ ДРУГ У ДРУГА, И ЭТО ЧУДО!
И вообще, существует только два способа прожить отведенные нам годы. Первый – так, будто никаких чудес не бывает. Второй – так, будто все на свете является чудом. Это сказала не я, а великий Эйнштейн, и как трудно с ним в этом не согласиться!
