День учителя – особый праздник. Чувство признательности за то, что научили, соперничает с застаревшими школьными обидами за грубое слово, или безразличие к попытке исправиться. Благодарность за беспечные годы, прожитые в школе, соседствует с сочувствием, потому что спустя годы понимаешь: до чего же это, все-таки, тяжкий труд!

И сегодня, когда в учителя идут только самые отчаянные романтики, или же те, кто строит свой маленькие бизнес на знаниях, особо остро чувствуешь признательность к тем, кто искренне любит свою профессию, и учит душою, не оглядываясь на статус родителей, не заглядывая в их карман, не вымещая зло, не унижая, уважая. Несколько рассказов об учителях, которые нам дороги, о которых, есть, что сказать, не со слов других, а из собственных наблюдений. Радостно признавая, что список таких УЧИТЕЛЕЙ на самом деле гораздо длиннее, мы предлагаем каждому, в ком дышит личное  «спасибо» своему учителю, продолжить начатую тему. Тем более, что день учителя на самом деле – почти каждый день, за исключением выходных и каникул.

Любовь Макаровна Жолтова.

Учитель французского, завуч по внеклассной работе, директор школы, Украина. Моя мама. Детское воспоминание – переполненный почтовый ящик в каждый праздник: бывшие ученики слали ей открытки, казалось, пачками.  Она очень любила французский язык, он давался ей легко, особо – грассированное «р», что удивительно было для девочки из маленького райцентра на Черниговщине, где в основном протяжно гэкали…. но радостно профессорам Одесского университета.

Еще ей всегда очень нравилось учиться самой – и учить других, любимая игра в школу – милые воспоминания из трудного послевоенного детства. Портрет перспективной и страстно влюбленной в французский язык выпускницы ОГУ украшал еще долго-долго Доску почета корпуса иняза. Ей бы – влюблять в себя своими рассказами о ни разу не виданной Le Tour Eiffel амбициозных студентов. Но она смиренно приняла назначение в маленькое село, где изящный язык Вольтера и Гюго тонул в крестьянском быту громогласных болгар. Что ж, болгары тоже имеют право заговорить по-французски, великодушно рассудила Любовь Макаровна. И многие – таки да – заговорили.  Она не просила разделить ее любви к урокам французского – она всего лишь не желала слышать ни один другой язык в те 45 минут, что доставались ей по расписанию.  Все объяснения – почему опоздал, не сделал домашнее задание, пришел неопрятный, подрался с соседом по парте, – принимались исключительно на ласкающем ее ухо французском.

Иногда она не могла ничего толком понять из того бормотания, что выдавали вечные двоечники, но горячие старания, – артикли обязательны – способны были растопить ее сердце. Двоечники ей, к слову, доставались чаще: классы они с подругой, тоже учителем французского, делили на слабых и сильных. Любовь Макаровна бесстрашно бралась за первых. Помню шок на уроке, когда нас однажды объединили.  Как легко объяснялись по-французски те, на кого мы, отличники, смотрели снисходительно. Помню и то, как изо всех сил пыталась изобразить каменное изваяние, чтобы острый глаз мамы не выцепил из среднего ряда особо знакомую голову, с ею же – всегда криво – подстриженной челкой. Мой позор спасла ее интуиция: она проигнорировала собственную дочь.

Для того, чтобы уже перед вступительными, на журфак, экзаменами, обнаружить вопиющие провалы в моих знаниях французского, которые, справедливости ради, были не по вине моего учителя, а благодаря моим детским хитростям и несокрушимой вере в то, что ребенок, по одному факту своего рождения таким учителем, не мог не унаследовать талант и усердия к языкам. Среди тех, кому рассказывала о далеком Париже и вложила в голову спряжения глаголов и прочие детали грамматики, кто-то стал, на волне обожания Любовь Макаровны, учителем французского – таких несколько.

Кто-то с легкостью вышел замуж за швейцарца из Базеля, сумев не только красиво сказать je t’aime, но и на лету понять, по каким правилам жить. Кто-то построил свой бизнес, и этот бизнес как-то оказался и на французской стороне. «Инка! Сто лет Любовь Макаровне! Передай ей «спасибо» – представляешь, вел важные переговоры на французском, а ведь особо не знал, да и забыл за десять лет – нет, оказалось, помню…», — передала, слово в слово, Юркину благодарность. «Правда??? Способный, но такой ленивый мальчик. А вот грассированное «р» ему давалось…», — улыбнулась мама.

Светлана Трофимовна Климина,

директор Технологического лицея ОРТ им. Б. З. Герцля. «Проходите-проходите… Извините, только что примчались – покупали подарки выпускникам. Вам как кажется, им понравится?…» – с этого, собственно, и началось знакомство с директором. Честно говоря, не вспомню сами подарки. Что-то милое, симпатичное, символичное… Но помню эти переживания. Понравится ли?.. А потом пошли первые звонки, последние… Знаете, что скажу? Как человек, которому не только по ученическому, а потом родительскому долгу, а еще и много раз по работе приходилось бывать не на одной торжественной линейке.

Вот именно праздники – отражение сути школы, ее характера, который, известно, задает руководитель. Видела скучные первые-последние звонки, когда директора слушают только близстоящие представители администрации, старшеклассники курят за углом, а заботливый учитель ведет тайком в класс уставших первоклашек. Видела пафосные, с натужными улыбками, с оркестрами и вручением цветов по сценарию. С речами длиною в доклад председателя партии на отчетно-выборном собрании. Словом, разные. А вот чтоб именно праздник – только в этом школьном дворе. И ведут его сами школьники.

Дирекция – рядом, с теплыми, лаконичными пожеланиями, чтобы поддержать своих детей, гости – под стать. Или подержать зонт над первым попавшимся, если хлынул дождь. Или кинуться в пляс, если зазвучала веселая музыка. Причем, спросите, тут сам директор? А притом, что вряд ли возможно петь и танцевать всей школой, если на директора давит статус, и все окружающее в нем вызывает желание приструнить, наказать, перевоспитать.

Светлана Трофимовна впервые стала руководить коллективом именно в этой школе. Учителем стать не мечтала, директором – тем более. Мама, педагог с пятидесятилетним стажем, свой судьбы дочке не желала. Так сложилось. «Я не знала, каким руководителем я хочу быть, но четко понимала, каким – не хочу. Сначала назначили завучем – и это были мои университеты. Отношения выстраиваются не за один год. Я очень много говорю с людьми: очень хочется наших учителей сделать причастными к тому, что у нас происходит. Мне никогда не стыдно признать, что я ошиблась, и кто-то оказался прав. Дружный коллектив, говорите? Но что такое дружный коллектив? Все ведь разные. У каждого – свои проблемы, заботы, семейное положение, состояние здоровья, и так далее. Но я счастливая, потому что меня здесь понимают. У нас случаются баталии, мы сражаемся, спорим, отстаиваем, но это нормально. Директор – это роль, и надо помнить, что рано или поздно снимаются одежды, – и вот под ними должен быть человек. Роль, которую я должна сыграть как можно честнее. А самое главное, что это у нас ценят, я точно знаю», – говорит Светлана Трофимовна.

О временах: «Мне кажется, что трудности – в самом человеке, матрица распознавания обстоятельств. Через какие очки ты смотришь на мир, таким он и оказывается. Если я ему открыта, не истощена неурядицами, то трудностей для меня не существует».  И о детях: «Главное правило – не унижать. Мы тебе не судьи. Но ты должен понять, что, если ты совершил ошибку, у тебя всегда есть шанс исправить ее».

К портретной зарисовке очень хотелось бы добавить еще один штрих. Директор Климина открыта для общения. Вспоминается, как пыталась разыскать мобильный телефон директора другого кишиневского лицея. На стационарном, в кабинете, было просто нереально застать. «Что вы, как можно?!» — подчеркивали все, кто мог оказаться потенциально обладателем заветного номера. Директора не беспокоить! Телефон Светланы Трофимовны – в зоне доступа. Ей можно звонить, и она, представьте, даже отвечает. Эмоционально, живо, и в тему.

Мария Федоровна Беженарь,

учитель начальных классов, Технологический лицей ОРТ им. Б. З. Герцля. В моем представлении, учитель начальной школы должен быть мягким, душевным и всепрощающим. Помимо того, чтобы уметь научить читать, складывать, умножать. Собственно, моя первая учительница Мария Дмитриевна и сформировала этот образ, разрешая во время урока греться у печи всем желающим в старой сельской школе. Но спустя много лет, при центральном отоплении, и в особенностях современных нравов, в том числе, и детских, характер, пожалуй, требуется иной.

Пусть даже имя учительницы остается на все времена. Характер не суровый, но решительный. Мария Федоровна умеет укротить. Не знаю, как в клетке со львами, но в классе, где Ирочке все надоело, и она полностью сосредоточена на любимой мягкой игрушке, Аркаша норовит дать подзатыльник Дану, а Леня погрузился в жизнь своего psp, состояние коллективного проникновения в знания достигается в секунды. И без жертв.

Если есть альтернатива жесткой руке в мягкой перчатке, то это про нее, притом, что уважение к ребенку и корректность – та система координат, в которых она выстраивает отношения со своими подопечными. А еще и чувство ответственности, которому аплодируют родители, и которое признает обычно придирчивая администрация школы,–- самая сильная стороны Марии Федоровны. Ее дети никогда не остаются без присмотра – они под наблюдением ровно столько, сколько хватает сил, и позволяют обстоятельства.  Даже если они уже – не ее беззащитные дети, а гимназисты, которые в вольных ветрах теперь уже доступных коридоров, сочли себя совсем взрослыми и страшно самостоятельными.  «Почему она это делает???» – вопил один из таких «повзрослевших» после того, как Мария Федоровна позвонила, к слову, заранее поставив в известность его самого, мне, то есть маме, и, рассказав, что ее беспокоит в поведении бывшего ученика. «Почему? А сам как думаешь?» – «Потому что… ей не все равно», – вздохнул сын. И как не сказать за это «не все равно», – привычное когда-то учительское проявление, но растерянное на тернистом пути реформ и прочих потрясений, – прочувствованное «спасибо».

И еще одна маленькая деталь. Будучи строгой как к детям, так и к нам, к родителям, Мария Федоровна все конфликты, драки и прочие неприятные ситуации разбирала очень деликатно, за дверями кабинета, не посвящая остальных учеников и их мам и пап. А еще наша первая учительница ни разу не пожаловалась на своих подопечных. «У нас такие замечательные дети!» – звучало на каждом собрании, сопровождаемое широкой, радостной, искреннейшей улыбкой. Вот, интересно, сколько родителей могут похвастаться тем же?…

Нелли Ильинична Проскуркина.

Учитель русского языка и литературы, завуч по воспитательной работе, Технологический лицей ОРТ им. Б. З. Герцля. Нелли Ильинична умеет управлять людьми, тем более, это для нее приятная ответственность, когда есть замечательные классные руководители и руководители кружков. Вся насыщенная жизнь школы – результат коллективного творчества. Но есть дирижер – яркой внешности, ироничных реплик, понимающих улыбок и много чего еще, из чего складывается ее образ.

Нелли Ильинична Проскуркина слева.

В школу играла с детства. Но мечтала стать доктором, вот только на пути к мечте стояли физика и химия, – тяжелые камни преткновения для гуманитария. Нелли Ильинична убеждена: учитель должен в себя влюбить. «Я помню себя. Если я любила учителя, я любила и предмет. Учитель – это образ, целостный, многогранный. Это не только знания, и умение их изложить. Это манеры, жесты, стиль одежды, аромат – все! Нам, например, в университете преподавала Инесса Викторовна Ильинская – я до сих пор помню, как она входила!» – в споре, должен любить ли ученик учителя, или достаточно уважения, Нелли Ильинична, безоговорочно, – за любовь.

Бывают ли разочарования? Да. Случалось. С учениками. Но эту тему Нелли Ильинична не хочет развивать. Разочарования в себе – куда чаще, честно признается она: «Например, каждый раз, когда ставлю плохие оценки… Вот исчерпала все резервы, и кнутом, и пряником, и добрым словом, а без толку, и тогда приходиться, вразумлять оценками, а что делать?!». Ночь не спать, переживая, просматривая, в который уже раз, картинку – тут не так сказала, там можно было спокойнее отреагировать… А потом, на утро, прийти и извиниться. Учителя должны быть для своих учеников людьми.

Нелли Ильинична никогда не стесняется говорить правду. То, что думает и чувствует. Дать оценку литературному персонажу согласно собственным представлениям о жизни. Она позволяет размышлять, сомневаться, переоценивать. Поэтому детям с ней интересно. А еще, глядя на нее, всегда хочется – ее отражением – развернуть плечи, втянуть живот, гордо задрать подбородок, и шагнуть вперед, бодро и, непременно, с улыбкой навстречу сегодняшнему дню, даже если он не обещает особых приятностей.

Галина Федоровна Егорова.

Завуч, учитель физики, Технологический лицей ОРТ им. Б. З. Герцля. Учитель, опровергающий своими принципами и взглядами устойчивое убеждение, что педагог – это образ мышления, мировосприятия, человек, нуждающийся в сочувствии, потому что год за годом, в борьбе за ученические знания, костенеет живая мысль и цементируется система распознавания юных душ. Словом, если для вас учитель – синоним консерватора, то из-за Галины Федоровны ваши убеждения подвергнутся ревизии. Работает давно, в разных статусах, в том числе, директором; подчинялась разным министерствам, преподавала в школах Венгрии, Приднестровья, Молдовы.

Окончив когда-то Ленинградский педагогический институт имени А. Герцена, по специальности «физика на французском языке», вела поначалу, согласно профилю, физику на французском, но позже поняла: нужно сосредоточиться на чем-то одном. Сегодня ее ученики выигрывают международные олимпиады по физике, возвращаясь из-за границы с наградами. Ученик, убеждена Галина Федоровна, должен перерастать своего учителя. Иначе грош цена учителю.

Галина Федоровна – молодой учитель. В том смысле, что она сама – в постоянной учебе, развитии, и открыта всему новому, что преподносит время. Директор восхищается своим завучем: когда в конце 90-х появились ПК, Галина Федоровна освоила компьютер на «ты» так, что остальным, застрявшем на знакомстве с Word, остается только завидовать. В продолжение характеристики – еще одна фраза: «Умеет на службу делу поставить всех вокруг».

Из правил жизни: «Если ты живешь сегодня, здесь и сейчас, то тебя не будет мучить ностальгия по прошлому, и не станет пугать будущее. Тем более, что существует только настоящее». Ей, физику, стоит верить. Поэтому и дети для Галины Федоровны все такие же замечательные, как и лет сорок назад, разве что беспечности меньше, больше серьезности. Дальнейшее образование требует не только душевных и умственных усилий, но еще и финансов, поэтому, как показалось, Галина Федоровна сочувствует сегодняшним лицеистам.

Любовь? Или уважение? Галина Федоровна улыбается: «Я умею находить общий язык со школьниками. Дети всегда чувствуют искренность. И всегда есть учителя, которых искренне любят. Мне кажется, что меня любят».

Мисс Энн, или Анна Анатольевна.

Технологический лицей ОРТ им. Б. З. Герцля. Понимающий классный руководитель, замечательный учитель, добродушный человек и интересный собеседник. Так, я думаю, будут отзываться об Анне Анатольевне все люди, которые с ней познакомились. Казалось бы, нужный предмет в 21 веке – английский язык. И всё равно огромное количество двоечников и хулиганов день ото дня бросают вызов нервам Мисс Энн, которые выдерживают на славу. Любовь к детям – первое и самое важное качество Анны Анатольевны, о котором, к сожалению, не сказано ни в одном резюме. С детства мечтая стать воспитателем, и любя английский, у неё даже не было сомнений, куда поступать, и чему учиться.

Карьера, деньги, машина, большая квартира – слова, не значащие ровным счётом ничего. Мисс Энн считает, что тщеславие – черта, портящая нравственность человека. Детей из классов, в которых она является классным руководителем, она называет своими, и не зря: она – одна из немногих, кто может выслушать, поддержать, попросить прощения и поделиться мудрым советом. При этом каждый из детей, выходя после таких бесед, даже не сомневается в том, что всё сказанное останется там, где это было сказано. Её дети не чувствуют «надзирателя» над собой: «если не давать детям свободу выбирать, решать и выходить из сложных ситуаций, ребята просто не справятся с этой ответственностью, как только строгий учитель уйдет».

Обо всех проблемах каждого ученика Мисс Энн известно лично. Ребята никогда не скрывали от неё своих шалостей, и до сих пор она с радостью их выслушивает и шутит: «ой, как же вы меня позорите!». Любой вопрос, денно и нощно, можно задать, позвонив. «Повезло», – говорят родители, и то же, говорим мы, дети. Каждому бы такого учителя!

Сергей Мокан,

Руководитель экспериментального класса для педагогически запущенных детей. Это было давно: выпускника политеха, механика винопроизводства в хорошем смысле слова перемкнуло. И занялся он детьми. Как занялся? А так, как никто другой не рискнул бы, не дерзнул, да и, скорее всего, не захотел бы. Сергей Мокан отдает свою жизнь детям в самом буквальном смысле слова, потому что тут речь идет не о часах, а о сутках, без выходных, каникул и отпусков. Мокан поселил детей в своем доме. Заметим, не легких, послушных, способных, восприимчивых. Как раз, наоборот, таких, от которых стонали учителя в обычных школах, и страдали, не зная, что делать дальше, мамы и папы.

Первый экспериментальный класс открылся в родительском доме Сергея, в Одесской области, после того, как дали добро в Одесском НИИ Педагогики. Затем – в собственном недостроенном доме в Ставченах, тоже с благословения Кишиневского НИИ и Министерства образования и по рекомендации Одессы. К тому времени Сергей был уже награжден не единожды как «Учитель года», а также имел четырехлетий опыт задуманного когда-то эксперимента – и этот опыт оценили, как удачный.

В доме Сергея обычно живут 7-12 мальчишек и девчонок разных возрастов, из разных городов. Почти все предметы, за исключением румынского и английского, Сергей ведет сам. Причем, занимается он со всеми сразу. «Это не так сложно», – утверждает Мокан, – «разделение по возрастам, ясли-школа-армия, мне кажется, создали для собственного удобства, чтобы легче было управлять». Принцип – нагружать детей максимально, чередуя нагрузки на левое и правое полушарие. Физика – пение – физика – физкультура – физика – рисование… Приблизительно так выглядит расписание уроков на день.

Но уроки – это не все. Есть обязательная, ранним утром, зарядка, обливания из колодца, восточные практики, работа по дому и по двору, творческие и технические кружки, и все остальное, из чего складываются дни, недели, месяцы, иногда и годы. Которые впоследствии и задают вектор жизни каждому из юных домочадцев Сергея Мокана. В каком направлении смотреть, что ценить, как ставить цели, и каким путем идти к ним. Важнейшие навыки, которые иногда не умеем привить мы, родители, уже не говоря об обычной школе.

Недавно экспериментальный класс был закрыт, после 17 лет успешной работы. То есть, формально, он уже не существует: одни устали объяснять, для чего это нужно, другим все равно – эксперименты сегодня, конечно, существуют, но совсем в другой плоскости, и с другими целями, в которых ребенок – отнюдь не главное условие задачи. То, что Сергей справится, не вызывает сомнений. Найдет формы, докажет, что имеет право, и так далее. Потому что он иначе не может.

Там, где принято разводить руками и констатировать, мол, дети пошли неуправляемые, Мокан со всей страстностью настоящего учителя пытается что-то изменить. Потому, что он со своим домом нужен. Прежде всего, этим детям, которые вырастают в сильных, умных и надежных взрослых людей.

Инна ЖЕЛТОВА