*** Возложил  цветы на могилу неизвестного солдата в Тиргартене, недалеко от Бранденбургских ворот. Ведь сегодня в Берлине впервые выходной день.    Во время пандемии я оказался в командировке в Берлине и, как многие россияне, застигнутые за границей всеобщей бедой, из-за отсутствия авиасообщения не могу вернуться в Москву. Мне, наверное, легче, чем другим: я привычно живу недалеко от Александерплац, почти в центре столицы, в комнате частного дома, которую, приезжая в Германию по делам службы, издавна снимаю. Хозяева, семейная пара немка Юдит и датчанин Лауритц, стали больше, чем добрыми знакомыми, — друзьями. Гостеприимные, открытые люди, им нравится, когда у них гостят и китайцы, и индусы, и канадцы, и украинцы, и русские. Сейчас, правда, маленькая гостиница почти опустела…       75-летие Победы, или, как здесь принято называть, — «День окончания войны», 8 мая в стране собирались отметить многочисленными мероприятиями. Большинство из них из-за пандемии пришлось отменить. Но во многих местах возлагали венки. Юдит сделала мне в этот день поистине «королевский» подарок: предлоджила принять то ценное, что осталось у нее от отца, — памятную медаль «40 лет победы советского народа в Великой Отечественной войне», медали «Пушкин», «Гоголь», «Достоевский» и некоторые другие. Передавая коллекцию, Юдит сообщила, что все эти советские памятные знаки висели в их квартире на видном месте еще в 80-е годы, под конец холодной войны, когда семья жила в Западном Берлине. «Отец любил русских“,– сказала Юдит. Им он был благодарен за освобдление концлагерей.        Неожиданный и трогательный подарок вызвал у меня изумление и вопрос: какая история скрывается за ним? Вместо подробного объяснения Юдит дала мне книгу своего отца, Клауса Шойренберга, под названием «Я хочу жить». Она опубликована в Германии на немецком языке еще в 1982-м году. Погрузившись в чтение, я понял, почему ее выход сопровождался и позитивными рецензиями, и угрозами в анономных письмах: «Ты за это поплатишься!»       … Клаусу было восемь лет, когда Гитлер пришел к власти. К тому времени уже семь столетий еврейские предки мальчика жили на севере и юге Германии – в известных своей красотой Вестфалии и Рейнланде. Это характерно: к началу факельного шествия масс в коричневых униформах 30 января 1933 года немцы и евреи давно обитали рядом. Отчасти и поэтому сформулированные  в «Майн кампф» ещё в 1924 году  громкие теории пришедшего к власти фюрера о «вреде евреев» для «истинно немецкого» народа не были восприняты как сигнал немедленно бежать из страны. На месте все выглядело вроде бы не так уж страшно, и даже конкретные шаги к воплощению давно провозглашенных нацистских лозунгов были недооценены.       Семья Шойренбергов не торопилась уезжать: «они не знали, пишет Клаус, что такое Освенцим и что такое газовые камеры». Через несколько тревожных, тяжелых, опасных лет родителей вместе с Клаусом и загнали в концлагерь «Терезиенштадт», гле они были с 1943 по 1945 годы. По меркам гитлеровской  системы, это «небольшой» концлагерь, на 40 000 человек. Он был создан по решению гестапо в стенах старого гарнизонного города 18 века на территории нынешней Чехии. По величине его не сравнить ни с...