Елена Милушкина – художница, так уж сложилось, которую «наблюдаем» уже лет семь. Мы познакомились, когда ей было двадцать. Этапы становления, метаморфозы творческой личности – они выражались по-разному.
Максимализм – и часто сопутствующий ему пессимизм, с налетом мизантропии (20 лет – вполне подходящий возраст для мизантропии, не находите?) тогда нашел свое выражение в жестких графических черно-белых работах, в которых, само собой, черного было больше, а белый – только скорее чтобы подчеркнуть цвет-антагонист. А в диссонансе с ее фантасмагорическим миром буйно цвели цветы в натюрмортах и иссыхали под знойным летним солнцем каменные заборы в пейзажах. «То так, на радость профессорам» — слегка пренебрежительно, вскользь, бросала, скупая на слова, Милушкина, вся в фенечках и джинсе.
Года два спустя характер смягчился, и улыбаться уже не лень ей (или не страшно?), и говорит охотно. Ко второй выставке Лена отобрала работы Дубоссарского периода (читайте выше), и большую часть из того, что успела написать после первой выставки. Всего 41 картина. И не спрашивайте, почему она тогда не округлила, хотя у меня, например, такой вопрос возник. Милушкина не округляет – не ее манера. Она усиленно думает. Что стоит показать непременно – а чем можно пожертвовать, оставив в стенах мастерской. Выбор осмысленный, тщательный, говорила тогда художница, которая, хотя на тот момент «фенечки» не сняла, но переросла приступы мизантропии, и, похоже, немного навела порядок в сложном собственном мире, где до поры до времени ориентиры были в тумане, а «хорошо» и «плохо» наслаивались друг на друга. Изменились цвета, и пришли новые персонажи и сюжеты. Разве что осталась стилистика исполнения. Символизм, сюрреализм – это ее орудия, подручные средства — в попытке выплеснуть на холст впечатления, переживания, выводы.
«Мифотворчество» — третья по счету выставка, которую представила уже двадцатипятилетняя Елена Милушкина, чья мастерская уже несколько лет находится в стенах «АРТ-лабиринта». Лена тесно общается с его создателями, и уже полностью, похоже, погружена в творческо-эзотерический мир, что рождается в стенах Арт-лабиринта. Поэтому новые работы, многомерные, вне привычной системы координат, стали своеобразными сюрпризами для почитателей творчества Милушкиной.
— Часть работ – отражение моего давнего увлечения мифологией. Но не с точки зрения сюжета, а ассоциативных образов. Как, например, ведьма с яблоком: ведьма – ведающая мать, персонаж нейтральный, яблоко – очень объемный символ, многосторонний, а в работе «Самайн», яблоко — символ тайных глубинных знаний, и лес, который для меня всегда нечто мистическое, вне контекста. «Крестная мать» — это о грузе ответственности за чью-то судьбу… Вообще, если так взять, в мифах закодированы все сценарии взаимодействий человеческих, даже юнговские архетипы в мифологии заложены. Мне интересны в основном источники северных стран – кельтские, скандинавские, славянские. И, кроме того, они тесно между собой переплетаются, перекликаются. Поэтому, например, работа «Синяя птица» — это не классическая птица счастья, а собирательный образ птицы из мифологии в целом. Форма крыла, поворот головы – это славянское, у славян Сирин, Алконост и Гамаюн, птицы, которые воплощают некие тайные знания об устройстве Вселенной. А сама голова – из кельтских орнаментов. Но мифология тем и интересна – что она, в отличие от последовавших за ней монорелигий, противопоставляющих себя друг другу, как бы объединяет различные истории, — рассказывает Елена.
Картины Милушкиной очень разные, но каждая из них находит своего зрителя. Кто-то, кому ближе классические жанры, в восторге от пейзажей Черновцов и Львова, а, например, друзьям по Арт-Лабиринту интересней те работы, что соотносятся с названием выставки. И это все естественно. Многим нравятся в первую очередь цвета. Однажды прозвучало очень любопытное мнение-предложение одного музыканта: он сказал, что неплохо под каждой работой повесить бумажку, для того, чтобы каждый зритель ставил баллы и подписывался своим знаком Зодиака. Он утверждал, что, например, под работой «Память старого дома», где основной цвет – синий, ставили бы оценки только знаки воды. Хотя… Лена не водный знак, но если посмотреть, в ее работах синих и сине-зеленых оттенков много.
Отчетлив сегодня стиль художницы. Он не характеризуется узко — техникой, или сюжетами, но он уже узнаваем. Лена часто пишет мастихином вместо кисти: «Почему-то краска тогда не жухнет, цвета получаются ярче, живее. И мазки объемнее».
— Лена, сколько вас в ваших работах?
— Вот буквально недавно перечитывала Чака Паланика… Как у него написано, «каждый обречен создавать свой автопортрет». Любой художник пишет свои взгляды, свои переживания, свои интерпретации событий.
— Я, конечно, понимаю, что любой творческий человек выражает в том, что он делает, себя. Но есть разница, в какой степени. Если вы – во всех впечатлениях и их интерпретациях, то я могу отнести вас к импрессионистам?
— В таком случае, да, я импрессионист. Импрессионисты мне и ближе всех.
— Кто еще?
— Арт Нуво, в частности, Густав Климт, прерафаэлиты, передвижники, особо Левитан, и символисты, а именно, Рерих. В последнее время отошла от Дали. Он, конечно, гений, но сюрреализм уже не нахожу столь интересным.
— Приведу в пример две противоположные позиции наших известных художников. Один считает, что искусство должно радовать, где-то забавлять, и он не понимает тех коллег, которые всю жизнь пишут, пусть и совершенные, но мрачные пейзажи. Другой действительно пишет в основном мрачные пейзажи, но они прекрасны! Вам чья позиция ближе?
— Это очень индивидуально. И с точки зрения самого художника, и с точки зрения зрителя. Если кто-то нашел свой узкий путь, и развивается в заданном направлении, почему нет? А зритель… Он тоже бывает разный, каждому свое. Думаю, главное предназначение искусства – не оставить безразличным. Оно должно расшевелить, а это можно сделать по-разному: или рассмешить, или очистить через сопереживание боли, или заставить задуматься. Я не люблю категоричных мнений и всегда за разнообразие путей.
— В таком случае, что вы скажете о современном искусстве? Можно ли вас представить в нем?
— Современное искусство – это идея, прежде всего. Авангард – он на опережении. Инсталляции и перформансы интересны, когда они открывают что-то новое. Но, по-моему, что-то новое очень сложно открыть – использованы и переиспользованы, если так подумать, все идеи, вплоть до инсталляций из туалетной бумаги и прочих, задевающих эстетику зрителя, материалов. А значит, нет смысла стремиться — нечем шокировать. Не тянет в современное искусство еще и потому, что оно считается интересным, когда оно чернушно и брутально. А мне лично это не интересно. Это не значит ни в коем случае, что я отрицательно отношусь к авангарду. И все может еще случиться, кто знает?…
— Вы ставите себе задачи? Или двигаетесь в творчестве по наитию?
— Конечно, есть какие-то общие планы. Вот это хочется, и вот это хочется сделать. Например, есть в планах, сделать большие серии на определенные темы. Но довольно часто случаются какие-то спонтанные вещи. Увидела замечательный, круглый такой баклажан – и появился на свет натюрморт.
— И последнее. Вы легко расстаетесь со своими картинами?
— Легко. В моей комнате нет моих работ, если кому-то это интересно… Потому что на свое мне всегда смотреть сложно – всегда включается критический взгляд: тут не дотянула, здесь не доработала. Всегда интереснее писать что-то новое.
Посмотреть работы Елены Милушкиной можно здесь — «Спасти Артлабиринт»
