«Ну что тебе, милая моя, еще рассказать?..» — она озорно улыбается, вроде сама себе, дескать, через пять минут у нее лекция, а она реверансом журналистке, «вся ваша я», и брызги нескончаемой самоиронии рикошетят в меня. Но тут случай особый: ты чуешь, как подписываешься очарованными фибрами пылкой души, быть дурочкой, не выясняя обстоятельств, — просто сдаваясь на милость Марии Мадан, а там уж она пускай решает, что с тобой делать.

Что еще рассказать? Да я уже и не знаю. Разве что, все заново, по дням. Ей-Богу, слушала бы, и слушала. Актриса! Заманила, околдовала, шаманка, и все, ходить с еще одной меткой на истыканном человеческими влюбленностями сердце. Час спрессованного рассказа про жизнь, от сурового детства до сегодня, 5 ноября, когда, между прочим, на носу фестиваль, и столько дел, а на днях ехать в Харьков: «Надо Ксюшу – видела ту девушку в коридоре лицея? — научить, она не очень хочет, но надо».. Видела. У Ксюши нет выбора, захочет, улыбаюсь про себя. Мария Федосеевна на лету объясняет: мол, она же сама – гостиничная девочка, в смысле, как фестиваль, так она и отвечает за гостиницы.

10 лет Петру Вуткэрэу на Биенале помогала, сейчас вот Юрию Аркадьевичу. Гостей много, их всех встретить, заселить, в театр, на обед, туда-сюда свозить, дружить с администрацией отеля, отвоевывать положенное, и так далее, а она это все умеет. Быть вежливой, послать, не пить, пить. Когда НАДО. Понимаете? Но ей же уже 66, чтоб вы знали, у нее двое внуков, сколько можно этой дуристикой заниматься?!

…Харьков!!!.. Она улыбается, но я чувствую это горько-сладкую слезу, которая норовит всплыть вверх, от солнечного сплетения, раскалиться где-то в груди, и обжечь до боли уголки глаз. Только вот характер настаивает на улыбке. В Харькове она училась: там в институте искусств — отделение кукольников. А она уже тогда работала в «Ликуриче». Пируэты судьбы поражают своей виртуозностью. Она вообще туда НЕ собиралась. В смысле, учиться актерству, служить в театре. Отработала два года на кондитерской фабрике, совсем еще девчонкой, еще не присела, дальше планы строить, а тут – подружка уговорила на прогулку в «Ликурич» — уже несколько раз ходила по объявлению, на конкурс, и все никак не принимали. Чего бы и не поддержать?

Присела где-то в последних рядах, страдая за подружку, которая со страху не прочла – проорала то стихотворение. Завернули опять, и уже бы уходить, как вдруг директор обратился к Марии: «А ты что? Не хочешь…?». «Ну, поиздевались над одной, сейчас за меня примутся», — подумала девушка. Несчастье в кепке, по морозному декабрю, под кепкой – бигуди, для формы, значит. Какое – на сцену?? Только вот характер – дерзкий. Прочла стихи. Спела. «…Готова ездить на гастроли?» — в голове все перевернулось, перехватило дух, мысли лихорадочно заметались. Картинками запрыгали старый обветшалый барак, обледеневшая колонка с водой за два квартала, вспомнились ненасытные кролики, которых каждое раннее утро кормить, суровый отец, тяжелый на руку… Ездить??? Да!!!

Ее приняли во вспомогательную группу. Дергать за ручки-ножки, поднять, поддержать. Поначалу было всякое. Завидовали. Чему? А кто его знает. Может, молодости. Может, независимости. Это уже потом, много лет спустя, Мария Мадан поняла: нужно уметь приседать в реверансе. Правда, понять поняла, а выводы для себя так и не сделала. Но тогда колючая прямота юной особы, игнорирующая табель о рангах, просто сбивала с толку и заставляла нервничать тех, кто вынужден был играть по правилам.

Со временем девушка поняла: а ведь ей это нравится! Не правила, конечно, а сам театр. Она старалась — всегда была на сцене под рукой, вовремя подсказывала застрявший текст. Когда труппа засобиралась в Москву на гастроли, и актеры вдруг неожиданно заявили: «Мария должна ехать!», она впервые почувствовала: ею дорожат. Господа, начинающие актеры, если бы вы только знали, какая это ценность – вовремя подсказанная реплика!..

Первая роль давалась сложно. Возрастная тетка в спектакле «По щучьему велению», когда в тебе – одна сплошная юность, ни житейского опыта, ни актерского, конечно, испытание. Озарение пришло, когда она, уже в горьком отчаянии, сидела, под облетевшим орехом. Мария словно увидела себя со стороны, и даже, кажется, заглянула в будущее….Пошло!.. Стали доверять. Роль за ролью, — работа закружила. На одном вдохе, казалось, пролетели почти пять лет. Однажды новый директор Галина Сергеевна Лысенко вызвала к себе: «Ну, пока у вас, Мария, с голосом, с пластикой все в порядке. Дальше – что? Учиться вам надо!». Минкульт формировал целые группы, одних – в Ленинград, других – в Харьков.

Зачем образование актеру, если он уже успешно играет в театре? Талант – либо есть, либо нет. Да, в этом смысле, соглашается Мария Федосеевна, может, ВУЗ ничего и не дает. Но общее развитие – мировая история, литература, история театра – это тот базис, без которого нет развития актерского. Того наполнения, которое позволяет ставить задачи – и находить решения. ВУЗ оттачивал характер, учил внутренней собранности. И сегодня преподаватель актерского мастерства театрального лицея «С улицы Роз» Мария Мадан требует от своих лицеистов дисциплины, истово веря в нее, как в один из главных стержней личности, на который нанизываются открытые таланты и приобретенные навыки. А еще по вечерам, там, в Харькове, они играли в кукольном театре вечерние спектакли, для взрослых. Рубль за спектакль – но какое это было огромное наслаждение!.. Как долго ждала она обещанных «взрослых» постановок в своем «Ликуриче» — так хотелось выйти за территорию робких зайчиков и хитрых лис. Не дождалась.

«Сейчас я посмотрю, чтобы сказать точно, — Мария Федосеевна достает пенсионное удостоверение из сумки. – С записью «За выслугу лет» — я же уже к тому времени 34 года проработала в театре – я ушла на пенсию в 99-ом году». Она часто заглядывает в документы. Чтобы быстренько свериться с реальностью, не погружаясь в нее. Когда считаешь, подбираются воспоминания. Ушли на пенсию, без права игры в кукольном театре, согласно закону, в тот год сразу девять человек. Считай, весь костяк — все оставшиеся из плеяды актеров, вернувшихся когда-то из театральных ВУЗов Ленинграда и Харькова. Оставим без комментариев Трудовой кодекс. Не станем задаваться вопросом, чего лишились маленькие зрители «Ликурича». Вежливо промолчим на той точке, из которой рождается вопрос руководству. Лучше мысленно поклонимся тем, кто разглядел в знаменитой кукольнице яркую драматическую актрису.

Впервые в живом плане актриса сыграла… Бабу Ягу, в новогодней постановке Петру Вуткэрэу. Не радикальная смена амплуа, конечно, но все же – живой план. Дети в забитом до отказа зале Национального дворца, визжали от ужаса и восторга каждый раз, когда эта фурия появлялась на сцене. Как я их понимаю…

…«Урок» режиссера Виталия Дручека, в театре «EugeneIonesco», по пьесе Эжена Ионеско. Как часто со мной это случается, спустя время я не помню какие-то детали, и даже могу позабыть в чем-то сюжет. Но вот пережитые эмоции – они где-то там, на задворках памяти, отпечатываются, чтобы в нужную минуту стать проводником к картинке из прошлого. Так вот, я отчетливо помню ужас, животный ужас, который ледяным холодом сковывал всякий раз, как на сцене появлялся аккуратная, безупречно-вежливая служанка. Что за магия такая, когда от одной дежурной улыбки берет оторопь? И в финале… эти жуткие перчатки мясника, которые медленно, с чувством, натягивала на себя Мария Мадан… Как я ее боялась!…

«Как вы думаете, ваши ученики вас боятся?» — «Мне кажется, да. Но и любят, точно знаю». Подозреваю, этот трепет — он рождается не только по причине довольно строго характера педагога, но еще потому, что он – сродни восхищению, которое испытываешь всякий раз, когда видишь масштаб личности и отчаянность души. С чем бы это сравнить? Со страхом, который ты испытываешь, наблюдая за чьим-то полетом на дельтаплане или прыжком со скалы. Хочешь так же, завидуешь храбрости, но сомневаешься, что когда-нибудь повторишь.

«Что я люблю? А все люблю!» — «Все-все?» — «Все, что угодно. Даже автобус. А что ты думаешь? Вот мы вышли с Дручеком как-то с репетиции, а я знаю, что моя «пятерка» ходит редко, и время-то позднее, и он уже подъезжает, а мне нужно успеть запрыгнуть, и я лечуууу…. Он мне кричит: «Ну и бегаешь же ты, Марья Федосеевна, как молодая, а вроде устала после репетиции!» Конечно, соглашаюсь я. Я же так люблю этот автобус!!» — улыбается она.

Тандем режиссера Виталия Дручека и актрисы Марии Мадан складывается уже в третий раз. Начавшись с «Урока», он возобновился на «Ничейных людях», спектакле о молдавских гастарбайтерах, и вот недавно опять звонит Дручек, фамильярничая с дорогой режиссерскому сердцу Марией Федосеевной: «Машка, я нашел для тебя тааакую пьесу!». Она – ему, ну давай, посмотрим: «Думала, я не одна буду, а там — моно-спектакль. И текст вроде показался небольшой, но это ж пока напечатанный. А когда я переписала его в тетрадь (а я всегда переписываю текст в тетрадь, делаю свои пометки, и вношу режиссерские поправки), поняла: ого! Но Юрий Аркадьевич дал добро. И мы быстро его сделали. С Дручеком легко. Он предлагает – не навязывает. В октябре прошла премьера. Где-то к четвертому спектаклю я уже себя распределила в нем.. Пою три песни вживую – их специально для спектакля написал Мариан Стырча. Песни разные, по нагрузке смысловой, по эмоциональному наполнению… Эта роль идет волнами, но нерв не спадает. Падать может только градус накала».

С «Актрисой» они и поехали в Харьков, на фестиваль малых форм «Театроник». Харьков!!! Спустя 38 лет. Вы себе представляете, сколько сладко-горьких слез она будет в себе иссушать одной только волей характера. А может, не будет? Первым делом – пойти в тот роддом, где родился Андрей, «потому что хорошего сына родила, студенткой, жила на стипендию, с ним, совсем маленьким, летала сдавать экзамены, а потом за дипломом» — и такое сияние в ее чудных раскосых глазах разливается, что впору зажмуриться. Лишь бы тот роддом еще сохранился!..

Андрей. Кукольник. И невестка – из тех же. Не далеко ушел сын от мамы, хоть и держала она его руками и ногами: «Он должен был стать дипломатом. Я тааак хотела. Но он стал актером». Что тут добавить? Кроме того, что между ними – тонкая, но столь глубокая связь, что догадаться о родстве душ всегда можно было легко, по какой-то необъяснимой, но явственной связи, которая ощущалась между ними, даже если они сидели далеко друг от друга. А что начинало твориться, когда на посиделках в театре «EugeneIonesco» эти двое, мать с сыном, вдруг начинали петь… Ах, эти вечера, они были фантастические…

«Грамоты? Награды? Ах, да, милая моя, у меня дома они есть. Вот, за Бернарду («Дом Бернарды Альбы» по пьесе Федерико Гарсиа Лорки поставил в «Театре с улицы Роз» Нугзар Лордкипанидзе) номинировали как лучшую актрису, но поскольку сама была в жюри, то вроде как-то нехорошо получается, да?.. Но грамоты – они не имеют значение. Вообще! Дали Maestruinarta, а что это, толком не знаю. Приравнивается к двум сотням леев. Но не будем об этом… Понимаешь, — задумывается Мария Федосеевна, искоса оценивая честность моих глаз, и, может, готова бы поверить, но эх, этот жизненный опыт… — Я тебя мало знаю, и не очень доверяю. Вот, может, в другой раз расскажу все, что думаю. Хорошо?»

Сегодняшняя жизнь актрисы на пенсии – между домом и театральным лицеем. С детьми очень трудно, признается она, но Мария Мадан настолько привыкла к их восприятию этой жизни, что сама уже ее воспринимает в той же системе координат. От детей к детям, там -сын, невестка, внуки, здесь – ее ученики, и она в этой реальности чувствует себя органично, другой не надо. «Политика???… Лучше я выйду, покормлю голубей…».

Хочет ли она играть больше? Чаще? Стоит ли спрашивать? Она сейчас снова заглянет в паспорт, напомнит, что ей, между прочим, уже 66, двое внуков, не девочка уже, и «дай Бог, чтобы я могла работать, и хватало сил поправить себя, и чтобы было это желание – поправить, сказать искренне, но не обидеть».

Эту сцену, в «Театре с улицы Роз», она обожает, она ее не боится, в чем тут причина, самой толком не разобраться, может, дело в удивительной атмосфере взаимо-понимания, в той трепетности, с которой относится самый главный человек в театре к своим актерам. «Вот, мы играли «Простую историю», а сейчас нет. Хармелин не видит, кем заменить ТАКИХ актеров, как Евгения Тодорашку, Юрий Чуприн. Мы таких актеров потеряли. И я его понимаю…»

Хочет ли Мария Мадан играть больше? Не знаю. Но знаю, что может. И должна. А паспорт, который она носит с собой, — всего лишь повод, уйти от другого, — долгого, сложного разговора…

Инна ЖЕЛТОВА