Григорий Потоцкий: «Никогда не было времени лучше и добрее, чем наше…»

Уже не помню, когда, в каких обстоятельствах, но мы не единожды пересекались. Была совсем юной и глупой, и, кажется, умела только смеяться и плакать, еще не замечала знаки, но уже — понемногу – училась чувствовать любовь и отличать добро. Так вот, он излучал доброту. Очень ярко, в жестах, в улыбках, в словах. Это было настолько сильное, концентрированное ДОБРО, сегодня сказали бы, энергия. Потому что, конечно, в те моменты скульптор Григорий Потоцкий никого не спасал, ничего не дарил – из осязаемого, словом, речь не о поступках или словах, а исключительно о волне… Тогда же, помню, Григорий предложил написать портрет. Глупости хватило, отказаться. Не осознала масштаб Личности – и лестность предложения. Потом Потоцкий из жизни кишиневской исчез. Уехал, как многие другие, кому тесно было в нашем милом, но непритязательном городе. Сегодня можно только гордиться мимолетным знакомством, мол, как же, лично за руку держала, — и приложить, для усиления эффекта, пару фрагментов творческой биографии. Или, что еще эффектней, CV, в котором — список работ, и стран, интерьеры и экстерьеры которых они украшают. Впрочем, слово «украшать» вряд ли устроит знаменитого на весь мир мастера. Задачи другие – достучаться до сердец. Поэтому его Одуванчики – символ добра, «прорастают» везде, где уже готова почва…

— Григорий, Вы в своих интервью много говорите о добре и о любви. Для Вас, любовь и добро – это одно и то же? Или Вы можете объяснить разницу в нюансах?

Любовь – это абстракция. Она почти не поддается объяснению. Бог – это любовь, а любовь – это Бог. Но в реальности, любовь выражается только через доброту. Любовь – это быть добрым к любимому человеку, делать для него что-то доброе. Одним словом, любовь — это подлежащее, а доброта – это действие любви – сказуемое. Любовь — это и есть доброта, в божественной форме. Доброта — сакральное слово, в нем энергия волшебства. Такое слово, в полном своем значении и смысле, есть только в русском языке. Добрый и Добро, то есть богатый. Если ты добрый, то это тебя делает богатым. В этом величайший смысл слова Доброта. Доброта синергична благодарности. Добрый всегда благодарный, а благодарный всегда добрый. Главный закон общества — это закон Доброты и Благодарности. Такой же фундаментальный, как закон всемирного тяготения Ньютона, и нарушение закона доброты и благодарности приводит ко всем конфликтам, как между людьми, так и между государствами.

— Я довольно часто встречаю людей – умных, вроде мудрых, и, скажем, так, вполне склонных к доброте, которые при этом искренне считают, что добрых НЕ существуют. Существуют лишь обстоятельства, в которых человек может проявить добро. И отдельные люди, как адресаты этой доброты. Что Вы скажете на это?

Лукавая точка зрения. Очень многие требуют от меня определения слова «доброта». Я с удивлением и сожалением на них смотрю. Неужели 2000 лет христианства ничему не научили человечество? Я не верю, что кто – то не знает, как он хочет, чтобы к нему относились. Каждый хочет, чтобы к нему относились по-доброму, и чтобы для него делали что – то доброе. Но то, что возникает дискуссия по этому вопросу, — правомерно. Во–первых, надо дать определение, что есть человек. Человек только тогда человек, когда он — добрый. И он не рождается таким — его надо таким воспитать. Быть добрым — это сознательный выбор человека, это его духовный рост. Тех, кого мы называем святыми, остались в сознании людей таковыми, потому что были добрыми. Например, история Николая Чудотворца. Три сестры не могут выйти замуж, у них нет приданого. Родной отец готов продать их в рабство, — таковы были нравы времени. Николай Чудотворец подкидывает им мешочек с деньгами. Помните легенду про деда Мороза? Этот поступок настолько поразил современников, все равно, что вы бы встретились в лесу с тигром, и тот накормил бы вас. Так Николай Чудотворец остался в памяти человечества, как святой. Возможно, это был один из первых актов осознанной доброты.

— В одном из интервью Вы говорите¸ что толерантность – это первый шаг к доброте. А Вам не кажется, что толерантность имеет свои недостатки, что нельзя быть терпимым ко всему, что на нас не похоже?

Толерантность по своей сути — подмена понятию «доброта». Эта такое упорядоченное лицемерие, когда люди ведут себя толерантно внешне, но внутри остаются расистами. Доброта — это духовное составляющее человека, она делает его человеком. А толерантность — это цивилизованное поведение под прессом закона. Доброта — духовный выбор человека, как себя вести. Толерантность же больше похожа на компромисс, когда люди ведут себя так, как их вынуждают требования времени, ситуация. Доброта не зависит ни от обстоятельств, ни от той лжи, что окружает всех. Только доброта помогает изжить зверя в человеке, а толерантность глубоко его прячет.

— Расскажите, пожалуйста, как появлялись «Одуванчики» в разных городах и странах: это была Ваша инициатива? Академии доброты? Если это так, то чем вы руководствовались, выбирая ту или иную географическую точку?

15 лет назад я ответил на вопрос, почему люди живут плохо, и кто виноват. И пришел к неожиданному выводу. Ни государство, ни власть, не виноваты в том, как живет человек. Каждый человек живет настолько хорошо, насколько он добрый. И пора вводить принцип доброты во взаимоотношения между людьми. Доброта — решение всех проблем. Это открытие меня настолько поразило, что я решил донести эти сакральные знания до всех. Я думал, как в пластике выразить идею доброты? Ко мне в гости зашел Михаил Задорнов и предложил вылепить одуванчик для Латвии. В эту секунду меня озарило — я увидел своей одуванчик, который состоит из открытых ладошек, которые вылеплены как открытые глаза. А открытые ладошки и открытые глаза — это знак доброты, понятный всем конфессиям. Ладошки образуют форму шара. Получается, что, пока мы добрые, Земля будет. Так случился мой Одуванчик. Как раз в это время разразился кризис, связанный со снятием бронзового солдата в Эстонии. Это был громкий политический скандал. Я предложил послу Эстонии установить в Таллине Одуванчик. Мотивируя тем, что «вы, эстонцы, будьте просто добрыми людьми для себя, и мы, русские, будем просто добрыми для себя, значит, и наши отношения будут добрососедскими». Наивно? Конечно! В то время Посольство Эстонии закидывали помидорами и яйцами. Посол сказала: «это настолько правильно, что я сама отвезу этот памятник». Тогда на открытие приехало много деятелей культуры. Такие, как всемирно известные певцы Александр Градский, Валентина Пономарева, пианист Юрий Розум и многие другие. Газеты эту акцию назвали «Ответ русских деятелей культуры, на перенос бронзового солдата». Следующий одуванчик я уже установил в Юрмале, при поддержке русскоязычной газеты «Суббота» и Михаила Задорного. Газета устроила целый праздник для города, с выступлением певцов, конкурсами, аттракционами и спортивными выступлениями.

Символ доброты, Одуванчик, установлен уже в 18 странах мира. В Австрии, в городе Рач, его открывали великий актер, получивший Оскара, Максимилиан Шелл, и Наталья Андрейченко. А в Гроссгемайне, на границе с Германией, местный священник с мэром города устроили крестный ход при открытии Одуванчика. Мэр города Валь д‘ Изер, во Франции, сказал: «Григорий, у меня лежат 20 благотворительных проектов, но я возьму ваш, потому что у нас есть понятие «мне», и отсутствует понятие «тебе»». Валь д‘ Изер, расположен на одной из высочайших точек Франции, знаменитый лыжный курорт. При езде на лыжах, люди сбивают друг друга, и явно не добры. И врач, который входил в комиссию по приему символа доброты, голосовал за Одуванчик.

В Китае долго думали: « А что означает это русское слово «Доброта», и насколько это может соответствовать идеологии коммунизма?». Пришли к выводу, что «доброта где – то не логична, как можно делать что – то доброе в ущерб себе? Но, тем не менее, не противоречит идеологии». И выделили самое лучшее место в городе Гуаньчжоу. Вообще Китай — удивительная страна. За ним будущее. Россия для него, все равно, что Греция для Рима. Я сейчас установил в городе Сямынь памятник Лермонтову, в связи с 200-летием со дня рождения поэта.

Китайцы сделали настолько проникновенное открытие, что у меня возникло ощущение, что Лермонтова они знают намного лучше, чем мы. Вот такое же чувство сопричастности возникло у меня, когда я устанавливал Символ доброты в Мексике. И я очень хотел, чтобы на открытии Одуванчика совершили ритуал. Естественно, я об этом никому не говорил. Каково же было мое удивление и радость, когда я увидел то, что сделали мексиканцы. Они разбросали вокруг символа камни, которые символизировали семена одуванчика. К ним подбегали маленькие дети и поливали их. Вдруг, камни стали оживать, и начался танец балерин, которые символизировали полет семян доброты по всему миру. Центральная балерина была беременная, на последнем месяце, как символ того, что Мексика беременна добротой. Это был действительно ритуал, полный чистоты и веры, о том, что добро обязательно прорастет во всем мире.

Меня ведет как–будто какая–то сила. На Филиппинах, Эквадоре, Колумбии, Греции, Венгрии, совершенно неожиданно вырастали одуванчики. Настолько идея доброты близка людям всей планеты. Я никогда не знаю, где будет поставлен следующий Одуванчик. Мне очень хотелось, чтобы этот Одуванчик остановил войну, которая сейчас ведется на Украине. Я просто хочу достучаться до сердец всех. В основе развития общества должен быть поставлен не закон, а принцип доброты – и он должен править миром.

— Вот вы уже сказали, что не везде понимали слово «добро». Что в разных культурах иногда приходится находить аналоги. Но они ведь не всегда отражают русское понимание добра?

Слово Доброта — это очень русское слово. Только у нас оно имеет сразу два смысла. Добрый, как добрый, и добро, как богатство. Люди видят смысл жизни в том, чтобы быть богатыми. Копят деньги, покупают недвижимость, машины, и никак не могут понять, почему же они не становятся счастливыми. Потому что не понимают, что надо быть добрыми. Только добрый – по-настоящему богатый, даже если у него нет ничего материального. Когда я устанавливал Одуванчик в Валь д‘ Изере, местная учительница провела урок для детей и задала им вопрос, «что есть доброта?». И дети не смогли ответить на этот вопрос. В чем причина? Ведь христианству 2000 лет. А дело в том, что детей учат быть законопослушными, а не добрыми. Их учат поступать согласно закону. Например, по закону, сегодня к гастарбайтерам нужно относиться хорошо. Но вот завтра гастарбайтеров стало много, и принимается новый закон, по которому их уже можно выдворять. И люди начинают вести себя как звери, потому что им разрешили. А вот если бы в человеке было достаточно витамина Д (доброты), если бы с детства его так воспитали, то он всегда был бы добрым, в независимости от обстоятельств. Доброго человека не заставишь быть плохим. Он не управляемый, его не за что зацепить, в нем нет ничего плохого, на чем можно было бы сыграть – зависти, жадности, мелочности, злобы, желания быть насильником. Только действительно добрые люди свободны. Они свободны от зла. Им для жизни не нужны инструменты зла. Ведь что есть свобода? Самые независимые люди — это добрые и любящие, поэтому и не учат доброте и любви. А во многих языках, даже таких слов нет. Западная цивилизация потому и вырождается, что мало уделяет внимания таким великим понятиям, как доброта и благодарность. Эти два слова являются магическими, сакральными. Потому что между этими словами Доброта и Благодарность находится энергия любви, любовь, а точнее, Бог. Доброту в людях заменили юриспруденцией. Если бы людей учили доброте и жить по принципу доброты, то никакие законы не были бы нужны. Очень часто законы — это застывшая несправедливость. Принятые большинством, но это еще не значит, что большинство было право.

Все говорят о русском мессианстве, что Россия спасет мир. Я в это верю, потому, что Россия принесет в мир слово «Доброта», в котором заключен великий смысл спасения человечества и смысл жизни.

— Случалось ли такое, что люди отказывались от «Одуванчика»? Почему?

Я никому не навязываю установку Одуванчиков. Только когда обращаются с просьбой об установке и мне помогают, только тогда вырастает Одуванчик. Это всегда синергия добра.

— … «Листаю» список памятников, сделанных Вами. В этом числе – памятник Бобу Марли, Николаю Угоднику, «Благодарность Америке», Мексиканской песне, и тд….. Не зная истории появления того или иного Вашего творения, могу лишь предположить, что Вы что-либо создаете, только по порыву души. Вот Вас кто-то или что-то зацепил (о), воодушевило – и в этих условиях и рождается… Так? Или я ошибаюсь – и есть заранее планируемые проекты?

Я не государственный скульптор и не конъюнктурщик. Я художник, работающий по зову сердца, по порыву души. Когда в 1991 году СССР пал, я сделал вывод, что самый большой удар будет нанесен по имиджу России, по ее духовной культуре. И моя задача, как гражданина и художника, — сделать все зависящее от меня, чтобы укреплять и поддерживать во всем мире, то, что было создано великой русской культурой для всего мира. Я установил 120 памятников в 36 странах мира. 11 памятников Александру Пушкину, на Филиппинах, в Египте, США, Турции, Германии, Греции… Льву Толстому установил в Вашингтоне, на Филиппинах, в Эквадоре, в Венгрии. Антону Чехову — в Токио, Шри-Ланке, Франции. И каждый памятник — это открытие и откровение. Например, Александру Солженицыну в Эквадоре: я на заводе увидел подставку из арматуры, она была в виде объемного креста, внутри которого находилась звезда. Это было как откровение. Эта звезда и есть нож в мясорубке, которая, прокручиваясь в кресте – образ христианской России – уничтожила миллионы людей. Это же образ Солженицынского «Красного колеса». Так был создан не только бюст Солженицына, но и найден образ «Красного колеса».

Когда я выходил из музея Параджанова в Ереване, оглянулся на окно и буквально увидел, как его лицо впечатывается в оконную решетку. Наваждение ушло. Та советская система впечатывала каждого инакомыслящего в эту тюремную решетку. Крестовина, от которой и есть родимое пятно советской власти. Мы все были так распяты. Этот крест от решетки и был тем страхом, на котором держалась система.

Одна из самых больших удач — работа над памятником Андрею Сахарову. Я лепил его в Лос Анджелесе, когда был в гостях у великой актрисы Натальи Андрейченко. Сахаров сидит на круглой скамье, его руки как бы прикованы к скамье. Голова резко задрана к небу. Если смотреть со стороны звезд, от Бога, это скамья становится его нимбом. Он был великий сиделец. А разве это не портрет всего того времени? Когда мы были все сидельцы… Высоко задрав голову к небу, мы смотрели на наши спутники, полет Гагарина. Не задумываясь о том, что огромная часть населения сидит в лагерях. И благодаря их труду, возможны, и были эти достижения. Мои родители провели 15 лет в Сибири, куда были сосланы, и где я родился.

Я задумался, кто же герой нашего времени? Че Гевара? Но у него же по локоть руки в крови. И вот тогда я и создал образ Боба Марли, который установлен в Кингстонге на Ямайке.

Самое большое зло, которое могло быть сделано в мире, — это отношение белых людьми к черным. Работорговля, куклуксклановцы, — эти явления были еще вчера. Боб Марли сумел остановить две гражданские войны. Он пел в своих песнях: «мы черные, прошли путем Христа, чтобы построить мир на доброте и прощении». И он был услышан. Поэтому для меня он герой. Как и мать Тереза, памятник которой я установил в Москве. Она показывает свои пустые ладони, но, имея доброе сердце, она смогла помочь миллионам. И создала Орден милосердия, который оказывают помощь самым обездоленным до сих пор. Это одна из самых моих душевных работ. В ней я вижу свою мать.

— …. То есть, и все личности, которых Вы, в той или иной форме, изображали – актеры, писатели, патриархи, — тоже только те, кто Вам особо интересен, кого ВЫ лично считаете выдающимся. Или в выборе ГЕРОЯ нет закономерности, и где-то – заказ, а где-то – опять порыв?

Во всем случайность. Великие люди не заказывают своих портретов. Они очень скромны. Я живу в центре Москвы, ко мне в гости зашел великий писатель Сербии Горан Петрович, или, например, я в гостях у Милорада Павича в Белграде. Ну как не вылепить их портреты? У меня в гостях были и Шарль Азнавур, и Пауло Коэльо, великий философ Эдгар Морен, великие режиссеры Иштван Сабо, Цай Мин Лян, Тео Ангелопулус, и всех я лепил. Так знакомишься с людьми. Скульптор говорит руками. Когда я закончил работу над портретом Пьера Ришара у него дома, в его глазах было столько восхищения и благодарности. Он закричал — «Жена, жена, посмотри!». Ради таких минут стоит творить.

— А кого бы хотелось написать, или сделать монумент, но не удалось, в силу обстоятельств?

Я хотел встретиться с Г. Маркесом, но не успел. Я вылепил его образ по фотографиям. И его портрет вручил лично Уго Чавесу. Наверное, это было самое крепкое объятие и поцелуй в моей жизни — так он был благодарен за подарок. Я сказал президенту Венесуэлы, как важно, чтобы лидеры прислушивались к мнению великих писателей и отдавали дань уважения деятелям культуры, еще при жизни.

Хотел бы вылепить великого шведского поэта Тумаса Транстремера. Но он очень болен и никого не принимает.

Почему я леплю великих людей? Потому что они, как вымирающий вид, которых надо заносить в «красную книгу». Когда я работал над портретом Депардье, он сказал: «Время великих проходит, и особенно великих актеров». Лицо великого человека — это книга времени. Лицо гения — печать эпохи. В моей мастерской создано целое собрание, в бронзе, интеллектуалов второй половины 20 века. Я мечтаю создать музей всемирной интеллигенции. Уже создано более ста портретов. В 1992 году я лепил великого актера Иннокентия Смоктуновского и патриарха Грузии Илию Второго. Конечно, это была судьба. Они предопределили мой путь, и ту высоту, на которой я буду работать. Смоктуновский говорил: «Если ты взял планку гениальности, никогда не опускайся ниже».

— Один мой знакомый, известный фотограф, сегодня он тоже уже в Москве, а когда-то, как и вы, жил и работал в Кишиневе, уже лет 20ть, как уехал, в этом году сказал мне, что хочет сделать выставку в Кишиневе, потому что чувствует себя должным этому городу, скорее даже, людям. То есть, ему хочется сказать, таким образом, «спасибо» за период жизни, который был сложным, но вместе с тем интересным, и важным. Я знаю, что Кишинев, страна наша, люди…. В общем, многие уезжают, с чувством досады и даже обиды, вполне справедливой, потому что, как мне лично кажется, Кишинев к своим талантам если не жесток, то, как минимум, равнодушен…. А все же, вот у Вас нет желания, потребности приехать сюда – и что-то показать, что-то сделать?

Я хотел бы сделать персональную выставку к своему 60-летию. Вот в Русском музее, в Санкт-Петербурге, откроется моя выставка в этом году. И вполне возможно показать ее в Кишиневе. Но ведь это кому – то должно быть нужно. Мои выставки прошли в Париже, Монреале, Токио, Нью Йорке, Маниле, Майами и других городах. Я даже памятник Эмилю Лотяну сделал в Москве, по предложению президента Молдовы. И памятник Лупану передал в дар Кишиневу по просьбе Иона Друце. И никогда не было ответной реакции. Мы всегда верим, что вернемся домой. Ведь в Кишиневе у меня сто родственников. Получается, что Родина там, где ты нужен, востребован, уважаем. Когда я вижу своих соотечественников в Америке, они гордо говорят: « Америка — наша Родина». Мне радостно за них, что они живут по-человечески и востребованы. Но в душе мне больно. Побольше доброты в Молдове, и это был бы самый цветущий край в мире.

— И сюда же совсем конкретный вопрос. А есть ли шансы, что «Одуванчик» появится в Кишиневе?

О, это совсем сложно! Это ведь не просто декоративная скульптура. За ней стоит великая идея. «Человек только тогда человек, когда он добрый. Доброта — решение всех проблем. Там, где доброта, там нет границ» — эти мысли я уже озвучил. Вот представьте себе, установили Одуванчик, и люди начали жить по принципу доброты. И уже нет границ. Только по-доброму можно решить проблему с Приднестровьем. Я бы поставил Одуванчик на мосту, между Приднестровьем и Молдавией. Точно так же, как я установил символ Доброты в Карабахе. Там услышали мои идеи, но почему – то обиделись азербайджанцы и сделали меня персоной нон — гранта. Интересно, неужели есть какой-либо другой принцип решения проблем, кроме доброты? Весь 20 век показал, что с позиции насилия ничего нельзя построить.

— Есть ли слово, которое для Вас так же важно, как «доброта»? Что есть в Вас, с Вашей точки зрения, столь же большое, сильное, помимо доброты, на чем держится Ваш талант, и Ваше желание творить?

Благодарность. Я благодарен маме за жизнь, благодарен отцу, у которого было главное качество — доброта. Благодарность помогает творить, даже тогда, когда невозможно продолжать жить. Благодарность — это не просто спасибо, это Благо Дарить. Благодарность — это и есть творчество.

— Известный в Молдове, и не только в Молдове, художник, который, в отличие от многих наших, признан во всех смыслах этого слова, как-то на мои слова, дескать, сочувствую нашим художникам¸ так как считаю, что их творческие возможности мало пересекаются с потребностями местного зрителя, то есть, талантливы, но вопрос, кому это здесь нужно, ответил: «Да, таланты есть. Характеров нет!». Он прав? И еще. Как Вы считаете, талант всегда пробьется, по классику, сквозь асфальт, или наоборот, талант нужно холить и лелеять?

Художник никогда не творит для местного зрителя. Лицом к лицу большого не видать. Поэтому современники, естественно, не могут осознать, кто с ними рядом. Художник идет впереди времени. И поэтому он не может рассчитывать на признание. А когда его признают, он становится прошлым. Художника без характера не бывает. Есть удача. Кому – то везет, это хорошо. Дело не в характере. Талант не всегда пробьется, нужно, чтобы человек узнал, что у него есть талант. Чтобы ему помогли его вырастить. А еще огромное трудолюбие. НО и при всех этих составляющих, талант все равно может погибнуть. Без помощи, любви и признания, хотя бы близких людей, ничего не будет. Оглянитесь! Как мало дошло до нас, от тех миллиардов людей, что жили до нас. Почему все бегут в большие центры? Потому что местичковость не пробиваема.

— Еще раз процитирую Вас: если художника ведет дилер, который знает, как из картины сделать дорогой товар, то это уже бизнес, а не искусство. В таком случае, что является признанием? Какой он — настоящий художник?

Если мы нужны тем, кого мы уважаем, за их профессионализм, знание и высокий вкус, и мы востребованы ими как художники — то это и есть признание. И счастье, если они иногда покупают твою работу. А современные арт — технологии могут все, даже за десятки тысяч долларов продать картины слона, рисующего хоботом. У меня все это вызывает иронию.

Настоящий ты или не настоящий художник? — это не правильная постановка вопроса. Если человек самозабвенно творит и им движет любовь, разве он не настоящий художник? Почему нам так нравится прикладное искусство? Оно всегда творится народной любовью. Художник — это не просто пятно на стене или объем в экстерьере. Для меня художник — это тот, кто формирует пространство, насыщая его духовным напряжением, жизнью, любовью. Он почти как Бог, творящий новый мир. Мне всегда были тесны стенки иллюстрирования действительности, просто эстетической красивости. Мне хотелось, чтобы искусство влияло, помогало человеку обрести свое Я, увидеть свою красоту, свой смысл жизни. Великое искусство всегда часть тебя.

— Деньги для Вас что-то значат? Что?

Деньги – идеальная возможность быть Добрым. Быть добрым – это ведь то, о чем мечтают все, ведь за это тебя любят. Но деньги, как лакмусовая бумажка, проверяют каждого, и часто становятся для обладателя наказанием. Я давно понял: твое только то, что ты отдал. И за деньги нельзя купить то, что составляет смысл жизни – любовь и дружбу. Я живу абсолютно в некоммерческом мире. Как не продается любовь, так и искусство не продается. Те, кто думают, что искусство — товар, очень ошибаются. Бог уже заплатил художнику одну зарплату – талантом. Зачем так неистово требовать вторую, да еще в сотнях тысячах?

— Как часто Вас озаряет ощущение абсолютного счастья? Как часто Вы несчастливы?

Я счастлив всегда, даже когда плачу. Все на Земле счастливы. Я десять лет не ходил. И самое большое счастье и мечта, было для меня, ходить. Если ты хотя бы только видишь, слышишь, понимаешь, чувствуешь, даже если это боль, — все это Счастье. А если у кого – то чего – то больше, то это вопрос зависти и неблагодарности.

Что касается ощущения несчастья, депрессии, то это удел зажравшихся, богатых и не благодарных. Я помню времена, когда нечего было есть. Черная корка, протертая чесноком и посыпанная солью, было мое «Тирамису» на весь день. В детстве никогда не было хорошей обуви, только стоптанные башмаки в течение многих лет. И мы радовались всему, что вдруг нам дарила судьба. Мы были такими бесконечно благодарными и ценили то, что у нас было. За все было заплачено жизнями. Представляете семью крестьян, которым не платят зарплату, и у них нет выходных? Они работают бесплатно, и еще должны умудриться вырастить у себя на участке урожай, чтобы не умереть с голоду. А дети просто брошены дома. Какая депрессия? Нужно было выживать! Сегодня люди сами себе создают горе, по причине своей неблагодарности и зависти.

— Люди Вас разочаровывают? Когда Вы наблюдаете за тем, что происходит сегодня, вокруг, везде, Вы все еще продолжаете верить, что человечество неизбежно развернется к романтизму? Вы вообще верите, что добро всегда побеждает зло? Если да, то где источники этой веры?….

Не просто верю — знаю, что, кроме доброты, ничего нет. И доброта утверждается в мире. Вот мой коллега из 15 века, скульптор Бенвенуто Чиллини, пока шел в гости к другому великому скульптору Микеланджело, по самому великому городу Риму, убивал по дороге трех человек. Или мог быть убит сам. И это была норма в золотой век искусства, как мы понимаем эпоху Возрождения. Никогда не было времени лучше и добрее, чем наше. И никогда мы не жили так хорошо, как сейчас. Нет благодарности в людях, поэтому они не могут оценить то, что у них есть.

Добро не побеждает зло. Добро только созидает. Оно не борется, не сопротивляется. Добро не бывает с кулаками. Добро неотвратимо распространяется по миру. Жизнь возможна до тех пор, пока доброты больше. Это закон жизни. И человек осознанно выбирает путь доброты, и это делает его человеком. В доброте источник силы моей веры. Если говорить о романтизме, то все лучшее, что открыто и достигнуто человечеством, всегда востребовано. И романтики всегда будут. Просто в одни времена их больше, в другие — меньше. Романтизм — это ведь не только рыцарство, но и революционеры, которые построили лагеря, в которых погибли миллионы людей. А они еще были те бескорыстные и бескомпромиссные романтики! Мы были все воспитаны на высокой романтике. Что стоит только книга «Как закалялась сталь» Николая Островского. Эта книга меня сформировала. В основе было бескорыстие, служение людям, преданность идеи, чистота помыслов, вера в высокое предназначение человека. Все это определило мою жизнь. Я смог избавиться от стереотипов красных, белых и коричневых, и действительно придти к человеческим ценностям – Доброте и Благодарности.