Картина «Любить» пролежала на полке студии «Moldova-film» более 30 лет. Cегодня эту ленту вся кинокритика в один голос называет одной из самых ярчайших и проникновенных love story мирового кино.
У каждого человека свои представления и стереотипы о советском кино 60-х. Из 150 картин, ежегодно выходивших тогда на большие экраны, чуть ли не каждая вторая повествовала о разведчиках, славных военных подвигах, жизни и судьбах простого трудового народа. Но находились режиссеры, умудрявшиеся в начале брежневского застоя снимать другое советское кино. Без лакировки и прикрас, новаторское и смелое, оно по-настоящему поражало, но никак не вписывалось в тогдашнюю официальную идеологию кинематографа. Таким фильмам была уготована участь «киноизгоев», и лишь спустя десятилетия зрителям предстояло оценить и их высокую художественную планку, и непревзойденное актерское мастерство, и выдающийся, поистине революционный для своего времени, авторский замысел. Одна из таких кинолент- «Любить» режиссера Михаила Калика, выпущенной студией «Молдова-филм» в далеком 1968 году.
Чёрно-белое кино о любви…
До фильма «Любить» у Михаила Калика за плечами было уже семь полнометражек. Тогда во второй половине 60-х прогремели «киноотепелью» снятые на молдавской киностудии его поэтическая «Колыбельная», жизнерадостное и лиричное «Человек идёт за солнцем». Но несмотря на громкий зрительский успех, режиссёра постоянно обвиняли в «абстрактном гуманизме» и «формализме», ему всякий раз приходилось буквально отстаивать право своих картин на существование.
Устав бороться с «ветряными мельницами», Михаил Калик мечтает снять совершенно особенное кино — о любви.
Его новый сценарий долго не утверждали. Киночиновников Советской Молдавии явно смущала и обозначенная автором тема, и предлагаемые способы её воплощения. Основой будущего фильма должны были стать четыре новеллы, в том числе и знаменитая «Степная баллада» молдавского писателя Иона Друцэ. (На то время уже обладателя престижной Государственной премии). Режиссёр не просто хотел снять истории, объединенные темой сложных отношений Мужчины и Женщины, он пытался осмыслить и понять,что значит Любовь для его современников.
— В стремлении передать в кадре дыхание повседневности Калик впервые в истории мирового кинематографа решил объединить два казалось бы несочетаемых жанра — документальный и игровой — рассказывает молдавский киновед Виктор Андон.
Получившийся «коктейль» — некое социологическое киноисследование, в то время как гром среди ясного неба. До него так откровенно и искренне с экрана не отваживался говорить ни один советский режиссер.
Лейтмотив фильма Михаила Калика, и это в разгар непрекращающихся гонений на православную церковь, звучащий из уст молодого священнослужителя отца Меня, философский монолог о любви. Причём о той её части, которую предпочитали умалчивать в официальном советском кинематографе — сексе, абортах, добрачных половых связях… Спустя несколько лет Мень станет одной из самых заметных фигур русского православия, а еще через некоторое время отец Александр примет мученическую смерть — его зарубит топором религиозный фанатик.
«Враг народа» — Михаил Калик
Режиссер Михаил Калик
Михаил Калик не был верующим человеком в привычном смысле этого слова. Но в биографии режиссёра существовал момент, когда ему пришлось многое переосмыслить. В 1951 г. студента ВГИКа, кстати, одного из самых любимых учеников знаменитой кинопары Григорий Александров — Любовь Орлова, Михаила Калика обвиняют в «подготовке покушения на жизнь Сталина» и в создании антисоветской молодёжной террористической организации. Он получает 20 лет исправительно-трудовых лагерей, причем отбывает наказание в славившемся своей жестокостью Тайшетском лагере, где сидело немало пленных фашистов. Калика полностью реабилитировали только через год после смерти «вождя народов» и даже восстановили в институте кинематографии. Но то, что удалось пережить в застенках Гулага, навсегда наложило отпечаток и на его мировоззрение, и на будущее режиссёрское творчество.
— На долю Михаила Калика выпало немало испытаний, — рассказывает молдавский режиссёр Николай Гибу. — Михаил Наумович не раз признавался, что у него «два неисчерпаемых резервуара впечатлений». Первый — детство, он родился в Архангельске, в семье циркачей и все юные годы колесил вместе с родителями по городам и весям. Второй — одиночная камера и лагерь, где он провёл несколько мучительных лет.
Неизвестные Кваша, Миронов, Светличная и Фрейндлих…
Свой фильм о Любви Калик снимал целый год. Очарованные сценарием и многослойностью киноприёмов, пробы с лёгкостью прошли никому тогда не известные Игорь Кваша, Андрей Миронов, Екатерина Васильева, Марианна Вертинская. Калик своим режиссёрским чутьём словно угадывает в этих ещё очень молодых людях блестящее актёрское будущее. На главную роль в одной из новелл он приглашает Светлану Светличную.
В этом фильме в ней трудно узнать ставшую в скором времени первую секс-диву советского кинематографа. Здесь Светличная самая обычная женщина, мечтающая о любви, готовая простить мужчине, находящемуся рядом, и трусость, и нерешительность, и запутанность сложившихся отношений. Если в «московской новелле», как окрестили её на съёмочной площадке, все грани своего артистического таланта, к сожалению, так и не реализованного в дальнейшем, представила Светлана Светличная, то в новелле «ленинградской» во всём блеске «самая питерская актриса» — Алиса Фрейндлих.
Это был её по-настоящему большой кинодебют — роль отчаявшейся молодой женщины, пережившей предательство и положившей на алтарь большой любви самое дорогое — жизнь своего ещё неродившегося ребёнка. Действие фильма переносится из квартиры модных физиков и лириков к жизни ленинградской трамвайщицы, от московского вокзала — к шумной молдавской свадьбе…
Миша Калик — режиссёр редкого таланта, — вспоминает российский актёр Игорь Кваша (автору удалось пообщаться с актером за полгода его смерти). — Работать с ним было безумно легко, интересно и весело. К большому сожалению, широкому кругу зрителей картина «Любить» не знакома. Так уж сложилась её судьба. И я сам, по правде, давно не смотрел этот фильм. Но лента действительно очень глубоко, тонко и искренне раскрывает все грани Любви…
Героя Иона Друцэ мог бы сыграть Владимир Высоцкий…
Съёмку молдавской новеллы Михаил Калик приберёг, что называется, на «десерт». На роль главного героя Мирчи пробуется чуть ли не весь цвет национального «кинобомонда» — Брескану, Бургиу…Но автор отказывает не только им, но и самой яркой звезде московского театра на Таганке — Владимиру Высоцкому, страстно мечтающему сняться в этой каликовской картине. Своё предпочтение режиссёр отдаёт никому не известному студенту молдавской группы ГИТИСа Георге-Иону Швитки. В своём выборе Калик убедился окончательно, когда узнал — Швитки родом из тех мест, что и сам Ион Друцэ, а значит, лучше его не сыграет никто.
— Я играл в этом фильме самого себя, — делится воспоминаниями более чем 40- летней давности молдавский актёр Георге-Ион Швитки.
— В 1967 я был третьекурсником ГИТИСа, который очень активно постигал столичную жизнь, но в душе по-прежнему оставался простым деревенским парнем. И это, как мне кажется, подкупило Калика. Молдавскую «новеллу» мы снимали целый месяц на живописном берегу Днестра, в сорокской степи, где собственно и разворачивались действия романа Иона Друцэ.
От «Любить» до ненависти…
Все, затаив дыхание, ждали выхода ленты на большие экраны. Впрочем, вначале своё «добро» на это должен был дать самый главный «советский инквизитор» — Михаил Суслов, в ведении которого в то время была идеология, культура, цензура и образование. Член Политбюро, посмотрев картину, вынес вердикт — «за рубеж не выпускать, в стране не показывать»
КСТАТИ
Аналогичный «смертный приговор» в том же 1968 году получили фильмы «Андрей Рублев» Андрея Тарковского, «Комиссар» Александра Аскольдова, «Асино счастье» Андрона Кончаловского.
В результате «Любить» Михаила Калика выпустили крохотным тиражом (8 или 12 копий), присудив картине самую низкую, третью категорию. Она была показана к просмотру в тюрьмах, военных частях и в самых отдалённых районах СССР. Цензоры не стали церемониться и самостоятельно, без согласия автора «исправили» фильм, причем основной удар «редакторов» пришелся на его документальную часть. Режиссёр, узнав о произволе руководства студии «Молдова-филм», обратился через Управление по охране авторских прав в суд, но дело было пущено по инстанциям, и настоящий судебный процесс так и не состоялся. Более того, к Михаилу Калику домой нагрянули с обыском, конфисковав единственную авторскую копию фильма. Не выдержав гонений и преследований, Михаил Калик в 1971 г. эмигрировал в Израиль.
Вместо послесловия…
К своему самому несчастливому кинотворению — ленте «Любить» Калик возвратился только через 20 лет. Приехав ненадолго в Москву, из обрывков рабочего материала, чудом сохранившегося у его ассистента по документальной хронике Инны Туманян, он восстановил подобие первоначальной версии. И лишь тогда очень узкий круг зрителей наконец-то познакомился с картиной «Любить». Сегодня, к счастью, её можно посмотреть в Интернете. А та самая «отретушированная» копия фильма до сих пор является собственностью и хранится в фильмотеке киностудии «Молдова-филм». Но почему-то ни один из вариантов картины за все эти годы так никогда и не транслировался ни на одном молдавском телеканале…
ДОСЬЕ
Михаил Калик — род. в 1927 году в г. Архангельске, советский кинорежиссер. Начинал учёбу во ВГИКе в 1949 г. Спустя два года вместе с несколькими студентами был арестован. Прошёл несколько тюрем и лагерей, в том числе Лефортово и Озерлаг. Как режиссер-постановщик на студии «Молдова-филм» снял киноленты «Атаман Кодр», «Колыбельная» (почетный диплом МКФ в Локарно, 1960 г.) «Человек идёт за солнцем», «Любить». В 1971 году уехал на постоянное место жительство в Израиль.
Наталья Шмургун
История последнего кадра
«Любить»
Однажды в очередной раз «припёрло»… Хмурое утро, но не потому, что осень и пасмурно. Мы с Татьяной сидим и опять решаем головоломную задачу, как прожить два дня на рупь пятьдесят. Как мы не тасуем плавленые сырки, полубатоны, самый дешёвый маргарин и котлеты и выбираем между «Дымком» и «Шипкой», ничего не выходит. Остаётся один выход — очередной набег на родительские холодильники.
Пока решаем, на кого «наехать», раздаётся звонок:
— Давай Татьяну, срочно! — раздаётся безо всякого «доброго утра» и «здрасьте» решительный голос Инны Туманян со студии Горького. Я покорно передаю трубку, они о чём-то коротко договариваются, и Татьяна начинает быстро собираться: «Инна просила срочно приехать в одно место, о чём-то поговорить надо».
Я понимаю, что у них что-то вроде дружбы, но что за пожар? Оставшись один, поддерживаю себя чаем, пытаюсь что-то писать, но очень хочется есть и очень любопытно, чего Татьяна делает.
Ближе к вечеру — звонок в дверь, я открываю. «Прислонясь к дверному косяку», стоит Татьяна. Вид у неё измученный, взгляд трагический, но в руках большая авоська, набитая продуктами.
— Инка сволочь! — еле шевеля губами, произносит Татьяна, — И ты тоже. Авоську возьми. Тяжёлая.
Я перехватываю авоську, в ней килограмм десять, не меньше, и волоку её на кухню. Татьяна сдирает с себя всю амуницию и исчезает в душе. Я начинаю думать чёрти что, тем более что от неё крепко попахивало коньяком. Мысленно уже репетирую, что скажу Инне при встрече, но одновременно разбираюсь в принесенной снеди и готовлю роскошный ужин.
И вот, когда мы уселись за стол, Татьяна рассказала сногсшибательную историю.
Приезжает она в назначенное время в назначенное место. Места этого сейчас нет, там стоит что-то торгово-немецкое. А тогда это было любимое всеми открытое кафе на углу Петровки и Кузнецкого моста. Села она за столик, ближе к краю, как было сказано, и ждёт. Пять минут, десять, полчаса, час, — до какого градуса может дойти моя половина в своём раздражении, я знаю лучше многих. И в тот момент, когда она собралась плюнуть на всё и уйти, из припаркованной рядом «волги» выскочили сияющая Инна Туманян и ещё двое. Счастливы они были сверх всякого разумного предела, учитывая, что Татьяна просидела голодная на холоде почти полтора часа. Один из сопровождавших Инну тут же кидается к буфетчику и приносит коньяк, закуску, дорогие сигареты. А Инна за это время объясняет ситуацию.
Она снимает хроникальную часть совместного с Михаилом Каликом фильма о любви. Вот ей и пришла в голову фантазия: зная Татьянин типаж и характер, вызвать её, засадить за столик и заставить ждать до последнего предела. И всё внаглую снять скрытой камерой. А тут, словно нарочно, за соседний столик подсели два богатеньких молодых человека с богатенькой и холёной девицей и весьма обильно ели-пили. Это был ещё тот фон для Татьяны с голодными и злыми глазами, в дурацком берете и явной бедностью во всём её облике.
Откормив и отпоив Татьяну, они уже в открытую сняли кадр, как она сидит по-прежнему одна, но уже с рюмкой коньяка и сигаретой. И тут же ей заплатили «бешеные» деньги: то ли 15, то ли 20 рублей. Вот и вся авоська.
Через несколько дней — опять звонок Инны, и говорит она уже мне, что показала материал Калику. Тот схватился за голову и кричит: Всё! Я нашёл ключ к картине!
А сидевший рядом Микаэл Таривердиев сначала поинтересовался, как побыстрей познакомиться с такой девушкой. Зная мой ревнючий характер, Инна популярно объяснила, что лучше не надо. Но, судя по песне, завершавшей фильм, импульс к вдохновению был довольно сильным.
Потом всё стихло, пропало. Фильм мурыжили по инстанциям, резали, запрещали. За это время мы с Татьяной благополучно развелись. И я уже почти забыл об этом сытном вечере.
И тут мне подваливает заказ от одного журнала сделать интервью с Таривердиевым. Дело это техническое: созваниваюсь, договариваюсь, приезжаю, задаю вопросы, записываю ответы. И тут, в самом конце беседы, звонок. Из реплик соображаю, что на студии Горького назначен срочный просмотр фильма Калика. И тогда я скороговоркой вываливаю эту историю Микаэлу Леоновичу. Тот приходит в неописуемый восторг и соглашается взять меня с собой. Но спрашивает: а можно найти Татьяну? Я звоню ей, по счастью застаю дома, и через несколько часов мы уже сидим в просмотровом зале, забитом под завязку.
Начинается фильм. Теперь он всем, конечно, известен, но тогда он крутился в первый раз, и судьба его была не ясна. А содержание и вовсе неизвестно. Итак, — четыре новеллы о любви по рассказам Заки Кузнецова, Казакова, Друце… Всё это прослоено кинохроникой, снятой Инной по всей стране (из гигантских «остатков» она потом сделала свой документальный фильм). И везде разные люди — от профессоров до центровых шлюх — отвечают на один и тот же закадровый вопрос: А что такое любовь?
Новеллы разные, но снятые рукой одного мастера, едины в своём стиле и развитии. В хроникальных антрактах «vox populi» несёт несусветную чушь. И только один священник, чернобородый красавец, сидящий на фоне церковных ворот так, что получается что-то вроде нимба, говорит коротко, ясно, глубоко и удивительно тепло… «Мень! Александр Мень!», — проносится шёпот по залу. Так вот как он выглядит! Господи, до чего красив…
Всё это замечательно, но фильм уже идёт к концу, а Татьяны всё не видно. Смотрю вбок и вижу, что бывшая супруга тоже чуть приуныла. Наконец, завершается блистательная деревенская новелла, за ней стремительно, словно нацеленные на что-то, повторяются ударные реплики из уже показанных сюжетов хроники. И вдруг — удар, как от внезапной остановки. Суета в кадре прекращается, начинается бешенный, чисто таривердиевский ритм, — это уже удар акустический, а для меня ещё и зрительный. В кадре сидит Татьяна и под слова Евтушенко («Мне любить тебя поздно…») и музыку Таривердиева наливается злостью. Позади видна богатенькая троица. Потом Татьяна спокойная, сидит пьёт коньяк и курит «Мальборо». Музыка затихает на повторяющемся слове «поезд… поезд…поезд…» И стоп-кадр: лицо Татьяны во весь экран, с такими больными, тоскливыми глазами, что мне уже не до фильма, не до чего. И весь полупремьерный шум я воспринимаю, как в тумане.
Фильм, как водится, положили на полку. И я о нём и думать перестал, как через пару лет сижу рядом с водителем «волги», стремительно влетающей в Ялту. И первое, что я вижу при въезде в город, это огромную афишу, целиком занятую лицом Татьяны и одним словом «Любить».
— Стоп! — кричу я водителю, подбегаю к афише и безо всяких бумажек запоминаю название клуба и часы сеансов. Картину пустили так называемым «вторым экраном»… Следующий раз я увидел её уже после перестройки, то есть, лет через двадцать.
Николай Журавлев — историк, публицист, издатель
2 комментария
Спасибо Наталья, что вспомнили этот ГЕНИАЛЬНЫЙ фильм! Фильм фильмов. Я уже работал на студии, когда снимался этот фильм. Мне повезло я видел почти весь рабочий материал фильма, особенно впечатляла хроника,было снято десятки километров материала. Мы видели все варианты фильма, от самого первого, авторского и последнего, безжалостно порезанного варварами. Смотрели из аппаратных, в зал никого не пускали, кроме великих «цензоров». Представьте что прекрасный костюм режут пока от него остаются шорты и жилетка. Калик отказался от своего имени в титрах. Низкий поклон ВСЕМ создателям фильма, вечная память не дожившим. СПАСИБО. Александр Клешнин, оператор.
Александр, спасибо вам большое за отклик и комментарий! Можно только представить, сколько еще прекрасных и гениальных фильмов мог бы снять Михаил Калик, если история с фильмом «Любить» сложилась бы по-другому…